Но его, прежде всего, интересовали женщины, ведь он был еще так молод.
Сам Казанова впоследствии писал:
«Знакомство с дамами, которых принято называть comme Il faut, побудило меня еще больше обращать внимание на свою внешность и заботиться об элегантности моего наряда, чем настоятель и моя бабушка были очень недовольны. Однажды, отозвав меня в сторону, настоятель со сладкой улыбкой сказал мне, что в пути, который я себе выбрал, больше заботятся о том, чтобы Богу нравилась душа, а не миру – внешность».
К сожалению, остановиться Казанова уже не мог. В результате запах духов и пудры, шелест платьев и чарующие взгляды пленили юношу и определили всю его дальнейшую жизнь.
Начались первые успехи, он ощутил сосредоточенное на нем любопытство женщин, и это сделало его еще смелее.
■ ■ ■
У господина Малипьеро были две любимицы. Первую звали Августа, она была пятнадцатилетней дочерью гондольера Гардела. Безумно красивая, она позволяла старику учить себя танцам. Вторую звали Тереза. Это была прелестная семнадцатилетняя девушка, дочь директора театра и любовника Дзанетты Казановы. Ее мать, старая актриса, ежедневно утром вела ее к мессе, а после полудня – к господину Малипьеро. Однажды при матери и Казанове бывший сенатор попросил Терезу о поцелуе. Но она отказала ему, так как утром приняла причастие и Господь, наверное, еще не покинул ее тела. И практически каждый день Казанова был свидетелем подобных сцен…
Однако вскоре случилось то, что и должно было случиться: молодой Казанова попал в немилость у своего покровителя. Он излишне сблизился с одной из фавориток старого сенатора и был застигнут врасплох.
До этого Казанова никогда и не пытался ухаживать за Терезой, но тут в обоих неожиданно проснулся непреодолимый естественный интерес к различным частям тела обоих полов, и они витали как раз между тихим разглядыванием и ощупывающим исследованием, когда резкий удар палкой в спину Джакомо прервал эти пикантные поиски истины. Накричавшись вдоволь, господин Малипьеро закрыл для Казановы свою дверь.
Напоследок молодой нахал крикнул ему:
– Вы избили меня, разгневавшись, и потому вы не можете похвастаться тем, что преподали мне урок. Поэтому я не желаю у вас ничему учиться. Я могу простить вас, если только забуду, что вы мудры, но этого я никогда не забуду…
Светскую карьеру Казановы в Венеции на этом можно было считать законченной.
■ ■ ■
После этого Казанова оказался в семинарии доминиканского монастыря Сан-Киприано, которая находилась на острове Мурано.
В семинарию Казанова прибыл в марте 1743 года, и попал он туда не без содействия Микеле Гримани.
Вероятно, у господина Гримани были наилучшие намерения. Но даже в старости Казанова с яростью замечал, что он до сих пор не знает, был ли его опекун Гримани тогда «добр по глупости или глуп по доброте». В самом деле, нельзя нанести остроумному
