поцелуями и забыв обо всем на свете. Казанова чувствовал, что хочет впитать ее в себя, поглотить, пока она не станет его частью, чтобы быть с ним всегда.
– Джакомо… – прошептала она, и он прижал ее к себе и принялся целовать с еще большей жадностью. Лукреция прильнула к нему, задыхаясь от желания…
Через час пара уснула, чтобы с рассветом «ринуться в новую битву», после которой Казанова вспомнил о невольной свидетельнице их «подвигов» и спросил Лукрецию, может ли он взглянуть на нее. А, кстати, не могла ли Анжелика увидеть то, что ей, наверное, не следовало видеть? Но Лукреция была уверена в сестре. Когда та открыла глаза, она сказала:
– Посмотри, какое счастье ожидает тебя, когда ты впервые полюбишь.
Семнадцатилетняя девушка, достаточно натерпевшаяся ночью (она измучилась делать вид, что спит и ничего не слышит), обняла сестру и среди множества поцелуев заверила ее, что не сердится. Лукреция сказала Казанове:
– Обними ее, милый друг…
После этого она толкнула его к Анжелике, и та замерла в его объятиях. Казанова не хотел причинять боль Лукреции, и он дал ей новое доказательство своего пыла, возбудившись от Анжелики. Девушка, похоже, впервые видела взрослую любовную борьбу. Изнемогая от страсти, Лукреция умоляла его быстрее закончить, но Казанова был неумолим. И тогда она оттолкнула его в сторону сестры. В тот же миг он обнял Анжелику, давно готовую принести богине любви Венере свою первую жертву. Лукреция продолжала целовать любовника. Одновременно она целовала и сестру, которая тем временем трижды успела обессилеть в умелых руках Казановы.
Сам Казанова потом утверждал, что Анжелика была столь же счастлива, как и ее старшая сестра. В очередной раз, глубоко вздохнув, она привалилась к нему поближе. Потом они все трое долго молчали, просто лежа в объятиях друг друга, благодарные судьбе за каждое мгновение, которое провели вместе.
Было уже совсем светло, когда Казанова ускользнул в свою комнату. Вскоре он услышал жизнерадостный голос ничего не подозревавшего адвоката, который смеялся над сестрами-сонями, способными проспать все на свете. Он постучал и в дверь Казановы и весело пригрозил, что в следующий раз прикажет стрелять из пушки, чтобы разбудить всех.
После завтрака Казанова ласково упрекнул Лукрецию: не надо, наверное, было вовлекать во все ее сестру, ведь теперь ту ждут большие свадебные разочарования, неизбежные при таком сравнении.
– Да уж, ты сегодня был очень хорош, – сказала она, счастливо улыбаясь. Лукреция явно гордилась им.
– Что я буду без тебя делать? – Это был вопрос, который она задавала себе уже давно.
– То же, что и всегда, – тихо ответил Казанова.
Он вовсе не собирался разрушать ее брак или поощрять какие-либо размышления на эту тему. На это у него не было никакого права, что бы там ни происходило между ним и Лукрецией.
– Что значит, «то же, что и всегда»? – разочарованным голосом спросила она. – Я уже ничего
