ложила практику в архиве. С документами.
Стопки и стопки бумаг. Наверное, если взгромоздить их одну на другую, башня получится повыше Кафедрального собора и Алькасара, вместе взятых. А теперь представьте, что такую громадину надо перебрать по кирпичику! Но мы, студенты-историки, народ ненормальный. И практика наша тоже. Например, перебирать и описывать по листочку весь архив, составлять каталоги… Ап-пчхи! Карамба, сколько тут пыли!
С одной папкой всё сложно, даром что тонкая. В ней всего два листа – старый и очень старый. Очень старый того и гляди рассыплется – он жёлто-коричневый, как пиратская карта, да ещё и обугленный с нижнего края. Исписан убористо, и разобрать надписи трудно – язык старинный, и читается выцветшая запись едва-едва. Зря я прогулял полсеместра занятий по старинным диалектам! Сейчас бы разобрался, что написано. А так выхватываю только отдельные слова – что-то про луну и монеты. В углу можно различить монограмму – не иначе, подписался автор, но с ходу не разобрать.
Со вторым документом попроще – он явно не раньше XIX века и хотя бы не повреждён. А главное – язык, понятный кастильский диалект. И вроде бы о том же самом… К чему бы отнести эту безымянную папку?
– Так это же… Один из тех! – поправил очки Кеведа, работник архива. – Прочие унёс профессор Гарофа, он их исследует. Мы их списываем, если такое попало к нему – сгинуло как остров. Не думал, что у нас ещё что-то осталось. Можно списывать и этот. Но если отнесёшь его Гарофе – расцелует на радостях!
– Не надо расцеловывать! – замотал головой я. – Только не он!
– Спишем. – Кеведа уже принял решение и положил лист передо мной. – А про Гарофу подумай. Тебе у него ещё три года учиться.
– А почему сгинуло как остров?
– А чёрт его знает. Поговорка старая, смысл забыт. Хотя спросишь Гарофу – найдёт с десяток версий. На эти же бумаги обопрётся.
Профессор Гарофа! Мы между собой прозвали его доном Сезаром де Базаном. Странный. Быть бы ему актёром, играть корсаров времён Золотого века Испании. И борода у него подходящая, и наваха в кармане – хоть сейчас на абордаж. Я поначалу думал, игрушечная, потом он дал посмотреть – так ею бриться можно!
Как бы то ни было, я решил последовать совету премудрого Кеведы. Надо сказать, он не ошибся. Целоваться дон Сезар, конечно, не полез (я и не настаивал), но, едва увидев монограмму, не стал скрывать восторга.
– Это, дон Мигель, это ещё один фрагмент труда Алонсо де Веги! – радостно объявил профессор (да, он любит величать собеседников-студентов донами). – Бьюсь об заклад, часть того, что мне удалось собрать! – Он указал на книжную полку. Там громоздилось ещё десять папок вроде моей, только туго набитых.
– Алонсо де Вега – родственник Лопе де Веги? – осторожно спросил я.
– Не, – отмахнулся Гарофа. – Жил гораздо раньше. И не драматург. Я об этом потом расскажу. Никому нет дела до его трудов, а ведь с ними можно совершить открытие! Я давно говорю, что в нашей средневековой истории есть неизвестные страницы. У меня к вам предложение, дон Мигель. Вы поможете мне в работе над этим материалом, а я зачту вам практику. Имейте в виду, это лучше, чем механически перебирать бумаги в архиве!
Что у вас, что у меня, – продолжал он, – рядом со страницами средневекового манускрипта (жаль, не со всеми) есть рукописи Нового времени. Их автор переписывал текст оригинала, заодно переводил на современный ему испанский язык. Вашу находку оставьте мне, а себе снимите копии и попытайтесь разобраться. Потом поделитесь своими мыслями. Если что-то неясно – спросите Лауру Кампанес, мою аспирантку. Знаете её?
Ещё бы не знать! Лаура не шла у меня из головы уже добрых два месяца. Не стану долго расписывать её, скажу лишь – необыкновенная. В самом лучшем смысле. Не похожа ни на одну из девушек Севильи. Мне случалось общаться с ней по учёбе, но, увы, не более того. Когда я пригласил её в кино, сразу же сказала, что у неё есть парень. Что ж, честная девушка. Иная потравила бы душу с полгода. Теперь звонить ей?
Нет, уж лучше надоедать расспросами самому дону Сезару, ему это, похоже, доставляет удовольствие. А не вернуться ли в архив? Пожалуй, не стоит.
Дома я включил настольную лампу, положил поближе огромный словарь старокастильского диалекта (вдруг понадобится) и приступил к чтению той бумаги, что была написана понятным языком. Заглавие крепко засело в памяти: «Знак Королевской Сотни».
В самом деле – рукопись XIX века слово в слово повторяла средневековый документ – изменился только язык повествования. С самых первых строк я понял, что это не похоже на обычную историческую хронику.
Знак Королевской Сотни
(Пролог)
Огромная луна, с вечера налитая червонным золотом, за ночь истаяла, обернувшись блёклой нищенской монеткой. Предрассветное небо уже сделалось светлым на востоке, и тем
