будто какой-то ящик свалился с крыши. Кэтрин вздрогнула и быстро подошла к окну. На улице горели фонари, поэтому можно было рассмотреть, что там происходило, но девушка никого не заметила. Через пару секунд опять звук: на этот раз, кто-то явно взбирался по лестнице, которая находилась не так далеко от этого окна. Кэтрин не знала, кто это мог быть: всем пациентам строго запрещалось выходить из здания после 19:30 – вечерней прогулки, поэтому девушка подумала, что это вор или убийца, возможно, ей надо было читать меньше страшных книг и смотреть меньше фильмов ужасов в детстве. Она сразу побежала к охраннику, на первый этаж. Она бежала быстро, но осторожно, боясь разбудить больных и служащих больницы. Она подошла к двери с надписью «Охрана», выдохнула и постучала. Из-за двери послышался громкий храп и какое-то бурчание. Снова стук, и снова храп. Она не была удивлена такой халатной работе охраны в больнице и решила, что, если она не сделает этого, не посмотрит, кто там, то подведёт всех людей в этом здании. Она представляла, как будет стоять напротив трупа кого-то из пациентов и думать о том, что могла бы этого не допустить. Нет, она больше не могла допустить того, чтобы кто-то погиб по её вине. Она не отступит, как отступила от папы. И Кэтрин пошла прямо к тому окну, где услышала шум. Она попробовала нажать на ручку, и та, что странно, ей поддалась. Ещё одна оплошность больницы. Если бы это была не она, а какой-то сумасшедший убийца? Но сейчас, она думала не об этом. Она собиралась вскарабкаться по лестнице, которая вела прямо на крышу здания. Она вдруг испугалась того, что ей всё это почудилось, может, у неё начались слуховые галлюцинации, и утром ей сильно влетит от тигрицы, но она опять вспомнила болтающегося под потолком отца, и полезла. Возможно, то, что она делала, было полнейшим бредом и чушью, но в тот момент ей так не казалось. Всё, что она испытывала, были страх и жуткое любопытство. Оба эти чувства были сильны. Достаточны сильны, чтобы заставить её сделать то, что она сделала.
Девушка аккуратно залезла на подоконник, а оттуда, с лёгкостью перебралась на лестницу. Её лицо сразу обволокла приятная прохлада ночи. Она лезла вверх, ступенька за ступенькой, и думала лишь о том, что там наверху. И вот она, последняя ступень. Девушка тихо забралась наверх и встала ногами прямо на каменную крышу. Она не смотрела назад, лишь вперёд, лишь на источник страшных звуков. Шаг, ещё один, и тут какой-то мужской голос резко произнёс:
– Я уже собирался возвращаться в палату, – Кэтрин застыла в ступоре. Она не понимала, откуда идёт этот голос. И вдруг из темноты вышел мужчина. Скорее даже не взрослый мужчина, а парень. Он был одет, как и все тут: серый верх, серый низ. Также, на нём были спортивные кроссовки, а его густые и блестящие чёрные волосы были небрежно растрёпаны. На вид ему было лет девятнадцать-двадцать. Глаза голубые, как два океана, шевелюра чёрная, как ночная мгла. Ростом он был немного выше Кэтрин. Она стояла и не говорила, пока он не начал:
– Так ты не надзиратель, а то я подумал, что меня опять загонят в этот карцер для психов, – Кэтрин была в
