глава первая
Первокурсники
Глухое это было место. С востока, запада и юга – высокие заборы частных домов, с севера – тоскливая, ободранная кирпичная стена склада. За складом техникум, центральная улица, люди, машины.
А тут, в пятидесяти шагах, поросший травой асфальт в остатках белой краски-разметки для занятий НВП, высокие ржавые, когда-то баскетбольные, столбы, покосившийся турник. И никого.
Иногда возникали здесь смутные силуэты любителей дымной травы, бурная локальная динамика наскоро любящих фигур, и, конечно, традиционные русские дворовые дебаты. Те самые, когда люди не тратя времени на слова, бьют друг друга по лицу, почкам и прочим чувствительным местам – руками, ногами, а также обнаруженными в пылу диспута предметами.
Дискуссия выглядела однобоко. Право голоса имела одна сторона. Одиннадцать объясняющих против одного слушающего. Объясняющие стояли красивым кругом, слушатель лежал, подобрав ноги, и хлюпал окровавленным носом. Самый старший из одиннадцати бил резко, точно и больно, благо ботинки у него были армейские, с железными набойками. Хорошие ботинки, подаренные на днях братом, дембельнувшимся из десантуры.
«Лектор» устал. Остановился отдышаться. Поинтересовался:
– Ну что, плужище? Штаны сам снимешь или помочь?
Лежащий посмотрел вверх на в общем-то доброе веснушчатое лицо палача, известного в технаре под именем Сенёк. Ничего не сказал, уперся руками в землю, собираясь встать. «Преподаватели» возразили. В бока мощно врезались пять ног. Над площадкой раскатился дружный жизнеутверждающий смех.
– Может, хватит? – глухо поинтересовался воспитуемый, сплевывая сгусток крови. – Мало кошек и собак на улицах? Что людей-то трогать?
– Ты смотри! – Главный объясняльщик, судя по голосу, обиделся. – Он еще права качает! Ты что, падла, нам разрешение будешь давать? Ну-ка, пацаны, держите девочку, я сам с нее трусики спущу.
Четверо перевернули парня на живот, растянули за руки и за ноги. Еще двое привычно забарабанили ногами по почкам и печени, чтобы успокоить брыкающуюся жертву. Старший, с задумчивым оскалом наблюдавший за процессом, наклонился и начал стягивать с избитого мальчишки штаны, уже расстегнутые кем-то из заботливых веселых друзей.
Голос донесся со стороны. Неожиданный. Громкий. Отвлекающий от интересного занятия.
– Голубые, что ли?!
Пацаны замерли. Даже как-то растерялись сначала. Оказалось, ничего страшного. Просто во внутренний двор техникума занесло еще троих парней с их же курса.
Сенёк выругался под нос, посмотрел на расстегнутую ширинку и недобро обратился к гостям:
– Валите, пацаны, тут наши проблемы!
Смуглый крепкий, хорошо прикинутый парень, самый высокий среди прибывшей троицы, сделал очень удивленное лицо:
– Что за проблемы? Может, поделитесь?
– Ты что, не понял? Я сказал – валите!
– Брат! Я сам решаю, что мне делать. Если хочешь что-то запретить – обоснуй.
Старший покраснел. Прошептал, еле сдерживаясь:
– Если ты сейчас не свалишь, черножопая обезьяна, я сам тебя в асфальт закопаю.
– Ты мне? – как-то слишком спокойно поинтересовался смуглый.
– Да тебе же, урод!
Парень задумался. Потом кивнул спутнику:
– Егор, там у складов лопаты. Принеси одну.
И остался стоять на месте.
О жертве забыли. Избитый парень натянул штаны и пополз к забору. Воспитатели уставились на двух нездорово спокойных наглецов. Сенёк красиво и резко сплюнул.
– Тут кто-то драки хочет?! Ну-ка, пацаны, подержите армяна, сначала его отпетушим, а потом с мусорским разберемся.
Девять лучших Сеньковских торпед двинулись вперед как это не раз бывало на улицах, и как не было никогда, замерли на полпути.
Смуглый держал в правой руке «Стечкина», ствол смотрел на наступающих.
Старший растерялся:
– Пацаны… Да он у него того… Пластмассовый он у него…
– Пластмассовый? – не понял странный парень. – Ты про пистолет?
И бабахнул в сторону. Зазвенело разбитое в старом сарае стекло.
Пацаны попятились назад.
– Ты прекращай! – закричал кто-то. – Мы уходим!
– Стоять! – смуглый явно хотел чего-то большего. – Буду стрелять по тем, кто бежит!
Кто бы его слушал. Рванули
