Соколовой! – провозгласила в микрофон ведущая и широко улыбнулась в зал, приглашая поприветствовать еще одну выпускницу-отличницу.
Одетая в умопомрачительно красивое платье ярко-красного цвета, она сама казалась такой же юной выпускницей, как и две сотни юношей и девушек, которые пришли в этот большой концертный зал на свой последний школьный вечер.
Прожектора осветили первые ряды зрительного зала, и все взоры почетных гостей на сцене обратились на середину второго ряда, откуда поднялась высокая светловолосая девушка. В отличие от остальных выпускниц, одетых в откровенные и яркие блестящие наряды, на ней было простое белое платье без всяких украшений, однако оно выгодно подчеркивало ее стройную гибкую фигуру, узкую талию и высокую грудь. Длинные шелковистые волосы обрамляли нежное лицо с тонкими изящными чертами. Высоко держа голову, она прошествовала на празднично украшенную сцену и остановилась в двух шагах от ведущей. Навстречу ей шагнул мэр города, мужчина средних лет с умным энергичным лицом. Он протянул руку и, когда девушка медленно протянула в ответ свою, крепко пожал ее.
– Поздравляю вас, Елена Владимировна! – в его голосе звучала такая гордость, словно он имел самое непосредственное отношение к тому, что стоящая перед ним девушка столь успешно завершила учебу. – Желаю всяческих благ. Удачи вам!
Он торжественно протянул Лене аттестат об окончании средней школы и маленькую коробочку, в которой лежала золотая медаль.
Девушка пробормотала приличествующие случаю благодарственные слова и уже повернулась было, чтобы уйти, когда ее остановил голос ведущей.
– Подождите, Леночка, вы забыли о денежной премии.
Вперед выступил мужчина выше среднего роста в безукоризненно сидящем на нем дорогом темно-синем костюме, в протянутой руке он держал белый прямоугольный конверт. Лена не двинулась с места, и Андрею Звягинцеву пришлось самому сделать три шага по направлению к ней. Мужчина улыбнулся одними губами, взгляд странных серебристых глаз, резко контрастировавших со смуглым загорелым цветом лица, оставался холодным и равнодушным. Небрежным жестом он протянул девушке конверт, однако та отступила назад и, не сводя взгляда со Звягинцева, отчеканила:
– Благодарю, но мне не нужны ваши деньги.
Слова прозвучали достаточно громко, чтобы их услышали и стоящие на сцене, и те, кто сидел в зале. На какой-то короткий миг в огромном зале воцарилась мертвая тишина, потом поднялся гул, нарастающий с каждой секундой. Ведущая растерянно молчала, не зная, как разрядить обстановку. Она умоляюще посмотрела на Звягинцева, но тот и не думал приходить ей на помощь. Он не сводил внимательных глаз с девушки, дерзко отказавшейся от денежного вознаграждения, которое он выделил всем выпускникам, окончившим школу с отличием.
– Вероятно, наша Леночка не знает, о какой сумме идет речь, – вмешался, пытаясь спасти положение, мэр. – Если бы ей было известно…
Он не успел договорить. Не поворачивая к нему головы, Лена холодно произнесла:
– Даже если бы в конверте лежал миллион, я бы и тогда отказалась.
Ее изумрудные глаза опалили мужчину, стоящего напротив, такой ненавистью, что если бы взгляд мог убивать, тот был бы сражен наповал. Однако Звягинцев был скорее озадачен, чем растерян или разгневан. Он впервые видел эту девушку и теперь недоумевал, чем мог вызвать у нее столь сильное чувство, как ненависть. В его непроницаемых серебристых глазах засветилось любопытство. Нет, он должен узнать, почему эта юная, ослепительно красивая девушка, от которой так и веет холодом, его ненавидит. С его губ был готов сорваться вопрос, но в этот миг девушка резко повернулась к нему спиной и покинула сцену. А ведущая тем временем приглашала на сцену следующую выпускницу.
Сразу после торжественной части начался концерт, за которым должна была последовать молодежная дискотека. Звягинцев ушел, как только вручил последнему медалисту конверт, в котором лежали деньги в сумме, превышающей полугодовой оклад мэра города. Он ненавидел подобные мероприятия и занимался благотворительностью не потому, что так стремился избавиться от своих денег. Того требовала цель, которую он поставил перед собой, этого требовал новый имидж, который он собирался придать себе и своему окружению.
Не успел он выйти из концертного зала, как к парадному входу подъехали три машины. Как обычно, он сел в ту, что в центре. Телохранители, бросив быстрый взгляд по сторонам, заняли свои места в двух других машинах.
Звягинцев чувствовал раздражение и не знал, чему его приписать. Он прикрикнул на водителя, когда тот, разворачивая машину, сделал слишком резкое движение, отчитал одного из телохранителей, который так и не понял, в чем провинился. Через пару часов досталось его личному помощнику, которого, несмотря на позднее время, он вызвал к себе. Плохое настроение не покидало его весь вечер, и, только ворочаясь в постели в тщетной
