а его тряпичные дорожные кеды повидали виды. У Даниэля нижний ряд передних зубов был неровен, что он не силился скрывать – его искренность побеждала стеснение. И всё в его облике и внешности побеждало, будучи настолько магнетическим и природно ярким, что на него хотелось смотреть. Более того – в него хотелось всматриваться, как, например, в море с его переменчивой стихийностью.
Прежде всего, привлекал внимание ясно-бирюзовый оттенок глаз, жгуче контрастирующий с достаточно загорелой кожей и ночными длинными прядями волос. В этих глазах не было спокойности и ровности – там задумчивость и неутоленная жажда живо сменяли друг друга. И взгляд, и точёные линии скул, заимствованные у Артура, и мягко очерченные губы, и прямой нос, удивляющий аккуратностью линий, и выразительные, достаточно широкие и длинные брови – всё вкупе подсвечивалось его сильнейшей энергетикой. Он был красив в том мистическом смысле, когда внешние данные не могут наскучить, ведь то, что так очаровывало, у него исходило изнутри.
В разговоре со слугой Даниэль своевременно осёкся:
– Извините, а я совсем упустил из вида! Как Вас зовут?
– Вильгельм, – ответил слуга неуверенно после короткой паузы.
– Скажите, Вильгельм, а что это за картины? – и Даниэль кивнул в сторону стены, где те висели.
– О! Некогда господин Артур увлекался живописью.
– Как чудесно! На этих картинах – след чего-то горького и безутешного. Точно природа плачет вместе с творцом. Разве Вы никогда не замечали? Какая наполненность! – Даниэль искренне демонстрировал своё восхищение. Вильгельм не знал, что ответить на его восторг. Они помолчали какое-то время. Наследник снова непродолжительно погрузился в себя, но встрепенулся и не без самоиронии сказал:
– Я бы тоже с удовольствием писал картины, если бы мои руки росли из правильного места, а не из задницы.
Вильгельм провёл пальцем, проверяя пыль на безупречно чистой картинной раме, и заключил, улыбаясь:
– Да Бог с ней – с задницей! Вы имеете другое немаловажное качество. Вы первый из тех, кто носит фамилию Велиар, и кто счёл имя простого слуги ценной деталью и смог заговорить с ним на равных.
– Да чему же удивляться? Мой папа постарался сделать мою жизнь максимально маргинальной, отличной от здешней, судя по всему, – пожал плечом Даниэль.
Вильгельм отрицательно закачал головой:
– Нет-нет-нет!.. Вы многого не знаете. Вы здесь новый человек. И Мидиан – это область, для Вас пока что не изведанная. Я поясню хоть немного. Так вышло, что всегда моя семья была в числе приближенных здесь. Я продолжаю традицию и своеобразный обряд, которому сотня-другая лет. Мне есть с чем сравнить. Сейчас я присутствую при историческом моменте, Дани.
– Тогда почему Вы продолжаете пребывать здесь и бегать за господином? Вам нравится такое положение вещей? – изумился юноша.
– Традиция
