отдалённые раскаты органа. Даниэль оделся и вышел в длинный коридор, где настенные лампы источали вялый свет. И он пришёл на эту музыку, увлекаемый её звуками. Словно в ней то трепетал хрусталь прибрежной волны, то раскрывались океанские глубины.
В гостиной, где горело огромное количество свечей, из-за которых всё казалось высеченным из глубокого мрака и зарева, и располагался Артур. Увидев, что к нему пожаловал Даниэль, он прекратил играть и, не покидая места за органом, несколько странно улыбнулся. На нём отпечаталось страдание и утрата. Но он силился их скрыть. Он говорил:
– Дождался я твоего пробуждения, а то совсем истомился. Всё думал о твоих словах… И что же ты скажешь о моих музыкальных задатках? Ты же сам себя окрестил «немного музыкантом».
Молодой человек, увидев, что старик неловко приподнимается с сидения, поддержал его за руку, и отметил хриплым ото сна голосом:
– Я могу ещё немного петь.
– Продемонстрируешь как-нибудь? – спросил Артур.
– Когда появится вдохновение…
– Да, вдохновение! Я вот последние годы совсем не имел желания играть. А сегодня своенравная муза вернулась. И не просто так. Я к тебе заходил пару часов назад, думал, что разбужу, поскольку не терпелось с тобой поговорить. Но рука и не поднялась. Смотрю: тихий мой прекрасный ангел, сопит блаженно, причёску свою по подушкам раскидал. Так вся моя тоска и прошла. Вся тоска! О тебе я ничего не знаю ведь, верно? А ты сразу же полюбился, как меня обнял. Светлое создание! Так ты присядь. Вот на софу. Напротив меня. Хочу на тебя смотреть.
Даниэль желал что-то сказать, но так и не успел, поскольку Артуру не терпелось говорить далее. Он взялся за Дани с лихорадочным рвением, поскольку видел в нём единственное лекарство от своих мук:
– Я так долго страдал, а теперь стоит взглянуть на тебя, как тут же и радостней. Могу же я побыть хоть минутку счастливым? Ты чаще со мной бывай.
– Я тебя буду навещать, конечно же! – кивнул Даниэль.
– Навещать?.. – недоумённо переспросил Артур с щемящей тревогой.
– Я хотел снять номер в отеле, пока я буду в Мидиане. Так же нельзя! Я просто приехал без приглашения, а ты вот так… – смущённо рассудил внук.
– Без приглашения! Так что же с того? Я настаиваю, чтобы ты остался у меня. Так что же мы медлим? Я думаю, тебе есть что рассказать – мне интересно всё. Особенно о твоей семье.
– Хорошо, я поделюсь. Только перед тем, как я начну, ответь, о каких именно моих словах ты думал?
– Сегодня утром я услышал от тебя одну мысль. Ты сказал, что в осознании злого поступка уже в зародыше таится его искупление, раскаяние. Добавлю, что иногда на осознание уходят эры. Иногда – минута всё переворачивает. Я порой люблю поразмышлять о движениях души. Они бывают подчас противоречивыми и парадоксальными…
Даниэль коснулся его рук, и с жаром его речь полилась:
– И прекрасными,
