чёлкой сказал, что очень соболезнует потере родственника.
Раздался ёмкий бой напольных часов, огласивший парадную залу. А на двенадцатый раз, как по заказу, входная дверь растворилась, и появился Даниэль со своей лихой гвардией. Беломраморные гладкие стены зеркально отразили ввалившегося панка с розовым ирокезом. Тот с воплем вбежал на середину залы и от изумления выкрикнул нечто нечленораздельное и нецензурное, но означающее похвалы красоте дома, а затем имитировал обморок. Потом появилась девушка с необыкновенно длинными дредами в костюме гаражной ведьмы. Она рассмеялась: «Ах, это же точно музей!» После возник чёрный и аскетичный силуэт юноши с огромными очами тёмного магистра, держащегося независимо и прохладно. Иен весь просиял и безмолвно восхищался блистательному королевству.
Авилон сразу же перешёл к главному, обращаясь вкрадчиво к Дани, пока его сообщники были отвлечены:
– Мы здесь по серьёзному вопросу. Я поговорил с Кертом, чтоб он не выдавал «Лимба». Он сказал, что его молчание должно оплачиваться…
– Сколько? – опередил его Дани, поняв их цель. Сумма оказалась небольшой, но всё равно была бы накладна для Рейна и его приятелей. Она уложилась в размер сдачи от покупки фуражки. Даниэль деньги пересчитал и вручил Авилону. Последний несколько воодушевился:
– Мы отдадим сразу же, как сможем нормально работать и жить. Сам понимаешь. Мы не обманем. Только надо что-то непременно поменять в этом городе, чтоб нам вернуть долг.
Даниэль задумался, пытаясь зацепиться за бесценную мысль. Она витала повсеместно: в пространствах огромного особняка, в хрусте купюр – в том, что неожиданно оказалось в его распоряжении. И он быстро проговорил, сконцентрировав прямой взгляд на одной точке:
– Да, как же я раньше не опомнился?! Вот же оно!
– О чём ты? – спросил Авилон.
Дани схватил его за воротник и повернул лицом к себе:
– Надо непременно что-то поменять в Мидиане. У меня есть всё для того, чтоб согнать Вуна с его престола. Я только что ощутил, как сильно хочу это сделать. И я сделаю это.
Рейн иронично сдвинул брови и пренебрежительно проговорил, преднамеренно повысив голос для привлечения всеобщего внимания:
– Неужели тебя до сих пор волнует то, что творится здесь? Ты далек от всех тягот. Сколько времени ты хочешь быть благодетелем и спасителем для угнетённых? Сутки?
Авилон вовсе не хотел перегибать палку, но его заносчивость дала о себе знать и снова: он ревностно желал оставаться главой оппозиции. Сообщники Рейна тихо и удивленно наблюдали за ними. Даниэль выпалил без заминок, на одном дыхании:
– Да хоть и так! Но если я снова увижу тебя бредущего по тротуару и истекающего кровью, то я вновь остановлюсь. И сейчас я точно также не могу проехать мимо, но я говорю уже о городе, который мучается! Мои деньги
