овременных вопросах этики», или представленной в списке гендерных исследований по философии гендера. На теологических и философских факультетах, на которых я учился, преобладающей аксиомой было то, что пол не является проблемой философского значения. Конечно, в кафе и в баре мы, студенты, неформально говорили о гендерных ролях. Но мы не делали этого с какой-либо философской строгостью. Беседы были неглубокими, несмотря на то, что темы были срочными.
Эти комментарии и опыт, среди многих других, были пищей для бойкого разговора, но глубокий философский анализ по этому вопросу не проводился. Мы никогда не обсуждали пол по-философски. Мы никогда не спрашивали себя: «Какова природа пола? Это реально? Что означает гендер в нашей языковой игре и культурном контексте?»
Я был вынужден глубоко и философски рассмотреть вопрос, который всегда относил к области социологии или культурологии. Я пришел к выводу, что тема гендера требует глубокого размышления об онтологии (есть ли гендерные сущности?), научном реализме (является ли биологический секс культурным конструктом?), Философии религии (как используется гендерный язык? влияет на понимание верующим божественного?), этики (основаны ли наши обязательства перед человеком на основе его биологического пола? Есть ли у нас разные социальные и моральные обязательства перед мужчинами, женщинами и трансгендерами?) и философия разума (Каково отношение полового тела к уму и от ума к созданию полового тела?) Короче говоря, как только я узнал философские вопросы, которые лежали в основе любого существенного разговора о гендере, я понял, что пол имеет место в каждом классе, в котором я преподавал.
Я надеюсь, что все больше и больше философов в своих публикациях будут считать гендер главным, а не второстепенным философским вопросом. Интересно, что женщины в философии уже давно сделали это: Хильдегард из Бингена в 12-м веке, Кристина де Пизан в 14-м веке и Мэри Уоллстонкрафт в 18-м веке – три из многих исторических женщин, которые применяли философское мышление к вопросу о природе и социальная цели биологического пола. В 20-м и 21-м веке многие женщины-философы занимались вопросом как философски, так и социологически, в том числе Эдит Стейн, Симона де Бовуар, Анджела Дэвис, Донна Харауэй и Джудит Батлер. Действительно, философия и социология гендера и хорошее философское и социологическое мышление с разных точек зрения уже установлены. Преподаватели философии должны только использовать эти ресурсы, чтобы заняться проблемой в своих классных комнатах и своей письменной форме.
Итак, плоды рассмотрения философии гендера и пола как центральной проблемы философской академии имеют две стороны. Во-первых, я думаю, что философский подход к гендерным вопросам имеет решающее значение, поскольку наше общество сталкивается с медицинскими, этическими и политическими проблемами, которые сегодня окружают гендерные проблемы. Во-вторых, я думаю, что философия, если она хочет выжить как академическая дисциплина, должна продемонстрировать студентам и общественности, как философское мышление полезно и применимо. Именно потому, что философское мышление полезно, применимо и необходимо обществу, философы должны постоянно приводить такие аргументы, которые могут использовать в социологическом исследовании.
Глава 1. Теологические и философские основание гендерного дискурса
1.1. Гендер и христианская этика
Моральные авторитеты, традиционно наиболее решающие для христианского самопонимания, – это Библия и некоторая концепция человеческой природы или естественный моральный закон. Писание раскрывает волю Бога к человеческому поведению и поддерживает преемственность в жизни и служении Иисуса и в первых общинах ученичества Христа. Христианские интерпретации человеческой «природы» как божественно созданного и направленного на определенные блага, распознаваемые разумом, обеспечили реалистичный подход к морали и обещали общий язык с другими религиозными и философскими традициями. Природно-правовая этика предполагает наличие естественных и понятных вещей, которые ориентируют добродетельную деятельность в практических сферах жизни, которые разделяют все культуры (например, забота о физической жизни и благополучии, брак и семья, образование, политика и религия). В то время как библейские источники были наиболее важными в протестантской теологической этике, этика естественного права и Божественного милосердия, развиваемая святыми отцами, была формирующей для римско-католической и православной моральной теологии.
Постепенно, начиная с середины XX столетия, критическая герменевтика потрясла обе эти традиционные моральные основы. Пролиферирующая философия постмодерна ставит вопрос, возможна ли вообще объективная моральная оценка; они утверждают, что разум утратил свою опору, а традиция – право претендовать на трансценденцию истории. В ответ на энергичный иконоборчество Фуко и его последователей Жан-Франсуа Лиотар в заключительных строках «Постмодернистского состояния» предостерегает против «фантазии о захвате реальности» и обвиняет: «Давайте вести войну за целостность»!.
Именно предпосылки стабильности, последовательности,
