тогда главные фавориты участвовали в международном турнире, поэтому, кроме медали, выкрашенной под золото, гордиться Игорю было особо нечем.
С течением времени он все больше ощущал некоторую ущербность. Уже прошло негласное деление на подающих надежды и просто занимающихся, Григорьев практически перестал участвовать в соревнованиях. Он лишился того, что составляло смысл спорта, – духа соперничества, возможности в честной борьбе оказаться сильнейшим. Фактически из спортсмена Игорь превратился в физкультурника.
Зато тренировки позволили ему стать безоговорочным лидером своей компании. У мальчиков до определенного возраста почти всегда так бывает: кто сильнее, тот и главный. Между собой они почти не дрались, возникавшие споры редко доходили до конфликтов, но и тогда чаще всего их удавалось разрешить мирным путем. Однако шуточную борьбу затевали регулярно, и где-то после года тренировок Григорьев неизменно выходил в ней победителем.
С этого момента их дружба дала трещину. Честолюбие Ефимова было сильно задето. Его и раньше трудно было назвать лидером четверки, скорее первым среди равных, поскольку авторитет Григорьева в команде если и уступал авторитету Виктора, то самую малость. Теперь же Ефимов ушел в тень и быстро сошелся с Олегом, которому время от времени доставалось от Игоря на орехи. Внешне четверка оставалась такой же дружной и сплоченной, но внутри ее уже зрели конфликты. Избежать их удавалось прежде всего благодаря Звонцову, на удивление удачно игравшему роль миротворца. Привыкший находиться под защитой своих друзей, Алексей очень боялся остаться в одиночестве, без надежного прикрытия. Ему казалось, что тогда весь мир ополчится на него, хотя на самом деле он был вроде неуловимого Джо, неуловимого лишь потому, что никому он не нужен.
И еще один человек до поры до времени удерживал друзей от разлада. В четвертом классе, когда ребята возвращались с уроков, над их головами пролетел самолет. Он шел очень низко, мальчики смогли хорошо его разглядеть, а Звонцов опасливо сказал:
– Может, он сейчас упадет?
– Нет, это «Ил», а мне отец говорил, что «Илы» – наши самые надежные самолеты, – авторитетно заявил Сквозняков.
– Это не «Ил», а «Ан», – раздался за их спинами девчоночий голос.
Друзья обернулись.
– Сама ты «Ан», – обидчиво сказал Олег.
– Я – Вера, а самолет «Ан», – мгновенно парировала незнакомка.
– Услышала одно название и теперь лезет. Что вообще могут понимать девчонки в самолетах, – продолжил возмущаться Сквозняков.
– Мой отец летчик, – коротко объяснила девочка.
Олег сконфуженно замолчал, остальные ребята с интересом посмотрели на Веру. В то время быть летчиком было почти так же престижно, как в девяностые рэкетиром. Круче были только космонавты, а на уровне с летчиками еще несколько профессий. Слова девочки резко изменили ситуацию. Ведь ее
