и, высунувшись из окна, стала звать на помощь:
– Разбой! Караул! Грабш похитил мою племянницу! Он украл Олли!
Но Олли и Грабш давно уже добежали до леса. Там они были в безопасности.
Ромуальдолли, или Когда летучие мыши гадят в суп
Как они были счастливы! Кружились по краю болота, валялись на траве в зарослях голубики, кувыркались, срывали цветы и подносили друг дружке понюхать, глазели на бабочек, пели, смеялись и вместе купались в водопаде. А когда стемнело, они загляделись на полную луну в вышине над лесом.
Олли называла Ромуальда и «ландыш бородатый», и «ушанчик лохматый», и «Ромушастенький» и придумала ему еще столько других нежных прозвищ, что и не сосчитать.
Он тоже старался придумать ей какое-нибудь прозвище, вертел имена и так и эдак, но додумался только приставить их одно к другому, так что получилось «Ромуальдолли». Это имечко привело его в такой восторг, что он захохотал, заикал, подавился и чуть не задохнулся.
Но той же ночью счастье их омрачилось. Матрас-то у разбойника лопнул. К тому же вдвоем они бы все равно на нем не уместились.
– А ты ложись на меня и накройся бородой, – щедро предложил Грабш, – тогда тебе будет тепло и мягко.
Олли так и сделала. Но с каждым вдохом и выдохом Грабша ее поднимало и опускало, так что у нее началась морская болезнь. А когда разбойник поворачивался во сне, она скатывалась прямо на пол, и он легко мог ее задавить.
В конце концов, под утро Грабш притащил в пещеру охапку сена, которую выволок оттуда два дня назад. На большой и мягкой куче они проспали, крепко обнявшись, до самого позднего утра: он – под одеялом в цветочек, а она – под его бородой.
Не успели они встать, как проявились их противоположные привычки. Грабш и не собирался чистить зубы.
– Опять, что ли? – возмутился он. – Только вчера почистил!
У него с недосыпа было плохое настроение. Поэтому он к тому же запретил Олли выгонять летучих мышей.
– Они тут висели, еще когда мой дедушка разбойничал, – ворчал он. – Они привыкли к пещере, а я привык к ним. Нельзя вот так все взять и поменять. Так и до обморока недалеко.
– Но с летучими мышами невозможно поддерживать чистоту, – упрямо говорила Олли.
– А ты здесь не у своей фрау тетушки-чистюли, – отвечал он, – ты живешь в пещере разбойника!
– А почему не может быть чистой пещеры разбойника? – поинтересовалась она. – Я, например, не хочу, чтобы летучие мыши гадили мне в суп.
– Тогда ешь на улице, – пробурчал он. – А я буду есть в пещере. И летучие мыши тоже останутся.
Шел дождь. Олли не могла есть суп на улице. Но летучие мыши не гадили в суп, потому что она повесила скатерть – прямо над столом. Ничто никуда не падало, и Олли с разбойником помирились.
Но тут же начали новый спор. Теперь спорили о портрете на стене.
– Это вообще кто? – спросил Грабш. – Непонятный
