у тети Хильды на клумбе.
Он грозно склонился над ней, качая головой:
– Ты что, издеваешься? Просишь каждый раз все меньше и меньше!
– Ну, принеси еще ночной горшок, зимой пригодится, – добавила она. – Не очень-то приятно сидеть на корточках в снегу.
Он сердито закинул мешок за спину и побрел из дома.
– Только не приноси опять тонну маргарина и двадцать лопат, – крикнула она ему вслед, – и десяток горшков!
– Принесу с разбоя столько, сколько захочу, – басом отозвался он, – потому что ты мне не указ!
– Да что ты говоришь, – пробурчала Олли. Но ему послышалось «Люблю тебя, малыш», и такая нежность его растрогала.
– Я тебя тоже! – крикнул он в ответ.
На рассвете он вернулся с полупустым мешком. Вытряхивать было нечего, кроме двух пачек маргарина, лопаты и ночного горшка с узором из незабудок и розочек. Но потом он выудил из мешка шубу. Элегантную женскую шубку.
– Чтобы у них в Чихендорфе опять был повод подергаться, – объяснил он и улыбнулся шире некуда. – Правда, шум поднимут только зимой, когда жена капитана Штольценбрука полезет в шкаф за шубой и не найдет! Вот будет пропажа! Понимаешь, чья это шуба? Так приятно было ее украсть! Это тебе. Вчера вечером я вроде как рявкнул на тебя…
– Да не нужна мне чертова шуба! – закричала на него Олли. – Я-то надеялась, что ты перестанешь разбойничать! Я же тебя почти отучила, и вот тебе на!
Грабш уставился на нее, совершенно сбитый с толку.
– Ничего не понимаю, – сказал он. – А я хотел тебе сделать приятное…
Тогда ей стало жалко разбойника. Он ведь хотел как лучше. И она надела шубку. Олли была такая маленькая, что шуба оказалась до пят.
– Ландыш мой лохматый, – прошептала она, – большое спасибо!
Тут он просиял, обнял ее и осторожно погладил по голове.
– Кстати, если я перестану разбойничать, мы просто умрем с голоду, – сказал он. – Забыла, что ли?
Правда, об этом она и думать забыла.
И они закопались в постель из сена. Но когда Грабш захрапел, Олли сняла шубу, сунула ее поглубже в сено, влезла на один из двенадцати стульев и задумалась.
Ежевичный сок в бороде разбойника
Она размышляла: «Как нам жить, чтобы не разбойничать, но и не голодать? Что, если Грабшу устроиться на работу? Но на какую?»
Ей пришло в голову, как хорошо он умеет обращаться с топором. Когда он рубил дрова, полешки так и отлетали в разные стороны. Может быть, он стал бы работать дровосеком в Чихенау за десять или двенадцать марок в час? Хватало бы на все, что им нужно. Нет, грустно подумала она и покачала головой. Ничего из этого не выйдет. Стоит ему показаться в Чихенау, как его сразу схватит полиция. Она снова задумалась. Теперь ей пришла на ум работа в цирке. Грабш
