договор?
– Я рассказал о нём вкратце. Хочешь прочитать сама – выучись старому наречию.
– Очень смешно, – процеживаю сквозь зубы и повторяю процедуру с другим экземпляром.
– Что ты сказала? – без улыбки улыбается мужчина. – Повторишь?
Откладываю перо и протягиваю бумаги. Молчаливо.
Хозяин проверяет договор и – опосля – прячет в ящик. Ящик, в свою очередь, запирает на ключ, который скармливает пустому кубку на книжной полке. Лязг пляшущего металла на фоне душистой тишины напоминает заключение в клетку.
– Луна, – обращается мужчина, – не испытывай моё терпение. Это тебе на будущее.
Учтиво роняю взгляд (не без вызова), и хохот моего собеседника отбивает о красивые стены кабинета.
– За что ты свалилась мне на голову? – смеётся мужчина. – Ладно…Расскажи о своих родителях. Значит, они верующие?
– И верующие тоже, – отвечаю я.
– Прекрасно, – хмыкает мужчина. – А ещё, радость?
– Работающие, живущие, платящие по налогам земным богам и проводящие службы во имя охраняющих их небесных богов.
И Хозяин Монастыря ловит острый взгляд, который до этого – утаённый – вызволялся лишь с приправленными ядом речами.
– Надо же! – восторгается. – И как я раньше не углядел этого огня?
Он склоняется и сжимает в кулаках кулаки.
– Радость моя, – на выдохе повторяет мужчина. – Не окажись моей погибелью.
Шёпот прижигает и без того – по ощущениям – пылающие щеки. Хозяин Монастыря в очередной раз ласково улыбается и продолжает мысль:
– Удивительная натура из семьи рвани…О, ну не смотри так. Я запрещаю.
На слова эти роняю взгляд обратно к кулакам. Пересчитываю удвоенные костяшки пальцев и пытаюсь вычитать синие, хаотично вбитые в кожу, чернила. Старое наречие.
– Ты посмела думать, что они способны увлечь меня чем-то ещё? – причитает мужчина. – Будь уверена, семья твоя в благополучии и без нужд. Благополучие не изыму, нужды не добавлю. Они подарили мне прекраснейшее из своих земель, а потому заслужили награду. Хочешь поведать свою историю, радость?
Но я молчу.
– Разумеется, – мусолит на губах. – Разумеется. А теперь скажи, кто выучил тебя грамоте? Пёрышко в пальчиках сидит как следует.
– Разве теперь она пригодится?
– Что я говорио про терпение?
– Приехавшая однажды в нашу деревенскую брешь тётка со своим сектантским движением.
– Ты и её покорила?
– Что значит «и её»? – цепляюсь я, на что мужчина прикусывает губу и велит продолжать. – Я помогла ей устроить собрание и позвала на него знакомых, а в ответ попросила выучить письму. Дело не быстрое, но последующие дни практики дали свои плоды.
– Удивительно.
Вопросительно поднимаю бровь.
