а сейчас от этого остепенившегося быка слишком многое зависело, чтобы попусту его злить.
– Многовато – четыре, – озабоченно сказал Илья Григорьевич. Он имел практический склад ума и явно уже прикидывал, как ценой наименьших потерь и риска решить непростую задачу. – Насчет обычной охраны ты, Вован, загнул.
– Сделаю, что смогу, – без видимого энтузиазма пообещал Винников. – Нажму на кого следует… Да, думается, и жать-то особенно не придется. Это они просто в себя прийти не могут: поймали крупную рыбину, а она чуть коньки не отбросила на глазах у пораженной публики. Побега или покушения они не опасаются, журналисты не в курсе… Короче, день-другой, пыль уляжется, начальство успокоится, осознает, что старуху с косой даже всем личным составом московского ОМОНа не отпугнешь, и количество охранников сократят до двух. А может, и до одного.
– А совсем их убрать нельзя? – спросил Беглов.
– Угу, – язвительно промолвил Винников. – И попросить, чтобы перед уходом потратили на Француза патрончик-другой, чтоб самим не пачкаться. Так-то проблемы решать и я умею!
– Умеешь, умеешь, – покивал головой Беглов. – Если припомнить, так ты их по-другому сроду не решал. Ладно, как говорится, напьемся – разберемся. Ты помещика нашего, его высокопревосходительство господина генерал-полковника, проинформировал?
– Еще чего, – фыркнул Владимир Николаевич. – Пускай его армейская разведка информирует, а мне и без его истерик забот хватает. Был бы от него хоть какой-то прок, проинформировал бы непременно. А так – ну, чего попусту воздух сотрясать?
– И то правда, – согласился Беглов. – Пусть пока забавляется. А когда сделаем дело, мы с него, кабана в погонах, компенсацию стребуем.
– Стребуешь с него, – с нескрываемым сомнением проворчал Винников.
– Стребуем, стребуем. Про топор-то ты давеча правильно сказал. Топорик у него был, а отдуваться кому – нам, что ли? Мы-то отдуемся, не привыкать, а вот ему придется раскошелиться – разумеется, в широком смысле слова.
– В самом широком, – уточнил заместитель генерального прокурора Винников и улыбнулся, на какое-то мгновение приобретя неуловимое, но несомненное сходство с грозой морей и океанов – большой белой акулой.
2
– Липский! Андрюха!
Голос показался Андрею знакомым и почему-то вызвал не самые приятные ассоциации. Желание проигнорировать оклик, сделав вид, что не услышал, пришло почти одновременно с пониманием бесполезности этой меры пассивной обороны: человек, не стесняющийся драть глотку в набитом людьми кафетерии телецентра, все равно не отстанет – так и будет надрываться, стараясь привлечь к себе внимание, пока не добьется желаемого результата.
Андрей остановился и огляделся, держа на весу поднос.
– Да вот он я! – во всю глотку воскликнул тот же голос. – Сюда давай!
Несколько человек обернулись,
