жжется, если вода коснется его пяток. От этой картины Джипс сам не заметил, как на его гиеньей морде появилась улыбка. В шерсть Джипса серебряными нитями вплелась седина, но он не чувствовал себя стариком. Гноллы медленно стареют, такая у них особенность – жить долго, но для него это стало проклятием. Его воспитанник, весело резвящийся у воды, прогонял все гнетущие мысли. Благословение и спасение – просто знать, что твоя жизнь еще кому-то нужна. Сегодня, впервые за долгое время, Джипс поверил, что отыскал свой дом.
Мир Тизалотопи, приютивший гнолла, два тысячелетия кряду принадлежал депосам. Эти существа отдаленно напоминали людей – являлись прямоходящими и разумными. Их тела покрывала короткая жесткая шерсть, голова, грива и хвост были схожи с лошадиными. Повадки депосы переняли у человеческих предков: общались посредством богатой речи, скрывали наготу за слоями одежды, цивилизованно ели из тарелок с помощью ножа и вилки…
“А еще бросали маленьких детей на произвол судьбы, – думал Джипс, глядя на Ники. – Жаль, что мне никогда не заменить ему родителей. Я даже не знаю, правильно ли воспитываю его, ведь я гнолл, а жить пареньку предстоит среди своих сородичей”.
Ники был типичным представителем депосской расы. Вороной масти, шерсть угольно-черная, без единой белой отметины. Солнце силуэтом очерчивало его вытянутую мордочку, играло бликами в больших темно-синих глазах. Как у всех депосских детей, гривка Ники еще стояла торчком, не желая опускаться на тонкую шею. Веерок хвоста путался в ногах, когда мальчик, вдруг оставив свое занятие, побежал к крыльцу.
– Ну что, ты вспомнил? Расскажешь мне? – выкрикнул Ники, приземлившись на прогнившие доски возле Джипса. Шорты мальчика были мокрыми от брызг, как и низ футболки. Одежда на маленьком депосе высохнет, не успеет Джипс добраться и до середины истории. Гнолл знал, что сегодня на свою беду задолжал Ники особенную легенду.
– Ты дал мне не так много времени на раздумья, – отмахнулся Джипс.
– Если ты забыл, то наверняка это есть в твоих книгах. Я видел на картинках.
“Нет, Ники. Я соврал тебе, в надежде, что это ты забудешь. Сам я таскаю те знания с собой, точно утопленник камень”.
– Слышал ли ты что-нибудь о людях, Ники? – спросил Джипс, смирившись со своей участью.
Вороной депос не задумывался ни секунды. Воистину, он был хорошим учеником:
– Лысые, с плоским лицом – мои дальние предки, – Ники сдержал смешок. – И… Уродливые еще.
– Насчет последнего пункта я бы поспорил. Мы не должны осуждать других только потому, что их вид для нас непривычен.
Гнолл провел ладонью по своему вытянутому клыкастому лицу, так отличающемуся от лошадиных лиц тех, кто некогда заселил этот мир. А потом бросил взгляд на мальчика. “Но можем и судим, Ники. Надеюсь, тебе никогда не доведется узнать…”
Вороной депос смотрел на Джипса во все глаза, ждал потока слов, которые унесли бы его в другую, лучшую реальность. В тот момент Джипс отчетливо увидел, каким его воспитанник станет, когда вырастет – все так же будет любить слушать сказки.
– Здесь нет людей, – продолжил гнолл, и его сильный голос прогремел над перелесьем и вплелся в свист ветра. – Они остались за порталом, в одном из мириады миров, окружающих Тизалотопи, так далеко, что не найти дороги. Если сравнить людской мир с нашим, то они схожи, точно луна и ее отражение в водной глади. Только представь – от гор до низин, ручьев и океанов, дворцов да хибар – все, что на ум придет – принадлежало людям. Ни гноллов тебе, ни депосов. Были только собаки, все равно что твой щеночек Флайк, кошки, свиньи, лошади – живность, не претендующая на то, чтобы научиться говорить, носить одежды или устраивать войны.
Те времена были темными – людской мир поглотила междоусобица. Никто не мог вспомнить о ее причинах, а тем более вообразить – какая жизнь без войны, когда все вокруг полыхало в огне. В эпицентре непрекращающейся вражды появился на свет один из людей. Его имя было Мерист.
Он рано лишился семьи, родители и братья приняли смерть в бою. Мерист возненавидел войну, но не пошел по их стопам. Ему хватило мудрости заглянуть глубже и понять, что война являлась следствием. Он обвинил во всем людей. Мерист отрекся от рода своего и ушел в горы, где земля еще хранила осколки мира. Единственными его собеседниками стали вольный ветер да дикие кони, что паслись у подножия склона. Мерист никогда не ездил верхом, любил лишь издали наблюдать за порывистым бегом скакунов, только тогда обретая покой. В лошадиных глазах он увидел чистоту. В биении горячих сердец – новое будущее. Меристу казалось, что он отыскал совершенство.
Мерист мечтал создать существо, похожее на человека, с человеческим разумом и сердцем вольной лошади. Одни говорят, что Мерист был наделен Светом – могущественным даром Хранителя менять очертания бренной оболочки, другие (но мне больше хочется верить первым) – что был он ученым и, посредством экспериментов, создал новую расу существ.
