сам лет 15 назад находился в плену антимонопольных идей и считал их одним из главных дел любого правительства. Мне казалось, что экономика без должного надзора и помощи окажется в плену у злобных монополистов и неэффективных конгломератов. Слава Богу, мир не без добрых (и умных) людей, и беседы с некоторыми из них прочистили мой мозг. А они вроде-то сказали всего ничего. Один спросил: чего я беспокоюсь об эффективности конгломератов – если они слабые, сами вымрут, если сильные – чего волноваться. А другой предложил представить, что я монополист, и подумать, как я смогу сохранить свое положение.
Очищающий эффект этих простых слов был поразительный. Если у читателя есть сомнения, то он сможет проделать ту же мысленную работу, что и я. В принципе, эти мысли, наряду с другими, дали мне возможность сформировать свое мировоззрение, которое я впоследствии попытался применить уже в качестве политика. Став в июне 2004 г. членом правительства Грузии – министром экономического развития (со всеми теми оговорками и ограничениями, которыми богата реальная политическая жизнь), одной из целей реформ наметил ликвидировать Антимонопольную службу. В течение нескольких месяцев был подготовлен новый закон о свободной торговле и конкуренции. Основное содержание нового закона – надо препятствовать решениям органов государственной власти, которые ограничивают конкуренцию.
Если, анализируя факты, обнаружите, что существующая монополия/олигополия вам несимпатична, то чаще всего в ходе исследования вы наткнетесь на госрегулирование, которое создает барьеры для входа на рынок, а иногда вместе с регулированием и коррумпированного чиновника, который вручную создает эти препятствия. Бороться надо не с монополиями, а с барьерами.
В качестве примера могу привести реформу фармацевтического рынка в Грузии – в конце 2009 г. Правительство смогло преодолеть сопротивление отраслевых лоббистов и открыло рынок Грузии для всех лекарств, которые зарегистрированы и разрешены в развитых странах. Дополнительно были сняты ограничения для параллельного импорта. Результат – в течение года разнообразие лекарственных препаратов увеличилось вдвое, а цены снизились примерно на 20 %.
Юлий Тай
Предисловие
По мнению бывшего главы антимонопольной секции Американской ассоциации юристов Эдвина Рокфеллера, «быть некомпетентным антимонопольным юристом непросто». Эта область права столь мало предсказуема, что трудно винить адвоката в проигранном деле. В антимонопольном процессе «все имеет значение, но ничто не является решающим».
Это наблюдение, как и многие другие в книге Рокфеллера, в полной мере распространяется и на российское антимонопольное регулирование. Российское антимонопольное законодательство – особенно учитывая полную неопределенность его применения – приводит к поразительному уровню непредсказуемости как решений антимонопольного органа, так и судебных актов.
Невозможность точных прогнозов судьбы компаний, попавших в сферу интересов антимонопольного органа, и в России, и в США одна и та же – отсутствие внятной и объективированной доктрины.
Юридическая наука в силу своей гуманитарной и политико-правовой природы является весьма неточной. В справедливости этого тезиса легко убедиться, открыв учебник практически по любой юридической дисциплине советского периода и сравнив его положения с тем, что думает по тому же вопросу современная правовая наука. Тем не менее вряд ли возможно утверждать, что базовые принципы отраслей права (конституционное, гражданское, уголовное, административное и т. д.) будут отличаться как черное и белое.
В основе любой правовой дисциплины все-таки присутствует некая сущностная доктрина, которая практически при любом государственном устройстве и режиме не претерпевает изменений. Доктрина задает границы для дискреции законодателя и всех участвующих в правоприменении лиц, опираясь на апробированные столетиями, а порой и тысячелетиями принципы. Святость этих границ держится вовсе не на сакральных заклинаниях «так жили наши отцы и деды, так будем жить и мы», а на вполне рациональном понимании тысячекратных подтверждений на практике логичности и справедливости установленных правил и норм.
Постоянная верификация, в том числе и судебная, позволяет не отходить от установленных правовых традиций до тех пор, пока новые факты не создают необходимости вносить в них поправки в существующую. Таким образом, можно говорить о наличии двух ареалов права: первый – жесткий круг (доктрина, базовые принципы и правила) и второй – динамичный (воля законодателя). Пределы второго круга очевидно подвижны, но при нормальном положении вещей не могут преодолеть границ первого.
Известно, что государственная власть, обладающая
