с шумными гуляниями. И когда аналитики вычислили Солнцева, группа захвата немедленно выехала, но СС их опередила.
– Из-под носа увели, – сдержанно сказал директор. – И что прикажете делать?
– В открытую действовать нельзя. Можем напасть на штаб или дождаться перевода арестованного. Первый вариант привлечёт много внимания. Второй приемлемый.
– На штаб мы нападать не будем. Ждите конвой. И на этот раз поедете лично.
– Есть.
– Лейтенант вернулся?
– Никак нет.
– Когда вернётся, пусть сразу зайдёт ко мне. Отправляйтесь в Меридиан. За главного оставьте старшего лейтенанта Боброва.
– Он занимается внутренней безопасностью.
– Он знает, что делать, – с нажимом сказал Стрельников.
В кабинет отрывисто постучали, и директор лениво перевёл взгляд на стеклянную стену. У двери стояла его секретарь. Он пригласительно махнул рукой, и женщина сразу вошла, принеся с собой насыщенный аромат свежесваренного кофе.
– Добрый день, Владимир Илларионович, надо подписать документы. Вот. – Она положила перед ним несколько бумажных листов и выпрямилась.
– Вы можете идти, – отпустил директор полковника. Тот кивнул и молча вышел. – Что это за документы?
– Это на перевод сержанта Ивановой в центральный штаб для дальнейшей реабилитации. Это приказ о перераспределении денежных средств. А это… – Она чуть наклонилась и, вглядевшись в листок, покраснела.
– Бумажные полотенца, ручки, туалетная бумага, – прочитал Стрельников и вздохнул. – Господи помоги, у нас оружие из-под носа забрали, а вы думаете, чем бы зад подтереть.
Он раздражённо оттолкнул последний документ.
– Вы и сами компетентны это завизировать.
– Простите, – на выдохе шепнула секретарь.
Дождавшись, когда он выведет аккуратную размашистую подпись на обоих документах, она быстро собрала все бумаги, молча кивнула и спешно покинула кабинет.
Стрельников двумя рывками ослабил узел, снял галстук и бросил его на стол. Посидел в расслабленной позе с закрытыми глазами и про себя досчитал до ста двадцати. И только собрался на обед, в кабинет вошла рыжеволосая девчонка, беспечно улыбнулась, уселась на самый ближний к директору стул. Она излучала позитив, её синие глаза смотрели на мир с детской наивностью через призму непогрешимой веры в человечество и в то, что в каждом из людей обязательно есть хорошее. Так ей хотелось думать, пусть даже родная мать бросила её умирать.
Именно там, в больнице для обречённых, директор случайно встретился с ней. В отделении находилось до страшного много детей, безропотно ждущих смерти, но лишь Катрина Цветкова улыбалась, несмотря на приговор. Стрельников забрал её в СКиП, где ей пересадили искусственное сердце. И Катрина легко распрощалась с прошлым, безропотно ожидая совершеннолетия, чтобы получить обещанное новое досье.
– Катя. – Директор улыбнулся. – Пойдёшь
