/p>
– Глаша, неси шапку мою, по аглицкой моде сшитую. Скучно мне! Красоваться хочу.
– Ой, барыня, ту, длинную? Неужто примерите?! Надо Степану сказать. Он давно поглядеть хотел на диковинную вещицу вашу. Вот умора будет!
– Тьфу, дура! Настроение испортила. Неси-ка коньяков французских да сдобы с изюмом. Барыня мечтать будут-с.
– Мечтать? Опять?! Опять тащить вас в опочивальню по лестнице, всю мечтающую, что лыко не вяжете!
– Глашка, не зли меня! Как размечтаюсь, здесь перину мне и постелишь. Решено! А то опять с лестницы уронишь, снова синяки эти да отеки мечтательные… пойдут пересуды в нашей глуши. А еще те не утихли, двухдневной давности! Ну ступай, размышлять начну.
– Ох, барыня…
Фасониться
– Глашка! Замерзаю! Глинтвейн свари мне, яблочко туда порежь кубиками и чуть корицей припороши.
– Из чего же я сварю, барыня, коли вы все вино два дня назад с Мережским-то и выпили.
– Ну как все?! Что, прямо все?.. Ну, это Николай Дмитрич, алкоголик княжеский! Я, ты же знаешь, бокал, и так, пригубить только.
– Да вы, барыня, у нас лихая! Вы же Мережскому-то еще и форы дали, а все равно выиграли!
– Ты это, Глань, ступай отсюда, языкастая больно… Ступай, и Марфе скажи, чтоб наливку свою брусничную открыла да с пирогами горячими и подала. И сигар! Сигар аглицких пусть отыщет! Фасониться буду у камина, покуда не раскашляюсь.
– То есть опять даже не прикурите, понюхаете только да чихнете?
– Глашка, сгинь отсюда!!!
На крыше
– Глашка, тащи телескоп на крышу! На звезды смотреть буду.
– Так день же, барыня, не видать ничего.
– Глаш… ты прикидываешься иль и впрямь дура? Повод мне нужен для а-ля романтик! Обедать я желаю на крыше, с винами и яствами всякими. А поместье наше видно от Мережских, аккурат из окна в спальне Николая Дмитрича.
– И что?
– Так увидят, судачить начнут на всю округу, мол, правилами приличия пренебрегаю и мнением общественности не дорожу. А телескоп подозрений не вызовет, хоть и средь бела дня. Они в него отродясь и не глядели. Темные люди!
– Ох, и хитры вы, барыня, да рассудительны! Вот только откуда знаете про окна в спальне князя Мережского?..
– Ты это, Глаш, ступай. Я в столовой отобедаю, по-старинке.
– Ох, барыня…
Снобы
– Гланька, давай оливки собирать да солить будем!
– Окститесь, барыня! Откуда же оливы в глуши нашей?! Яблоки, вишня, слива сизая у нас. Так отсобирали уже. Но коли каприз ваш такой, за шишками сходить можем, сосновыми и еловыми.
– Темная ты какая, Глашка! Темная и без фантазии совсем. А что, может к Белосельским съездить, сплетни свежие собрать да грузди соленые отведать? У них Марфа так грузди солит, объеденье!
– Так они же на водах в Италии отдыхают. Уж месяц как!
– На водах?.. Вот никогда я их не любила! Снобы и сплетники! Скучно мне, Гланя, томно мне. Душа полета просит! Ну, коли олив нет, тащи коньяки, снова мечтать буду.
– Ох, барыня…
Скука
– Глаша! Глаша!!! Где ты ходишь?! Битый час зову!
– Так не слыхать вас, барыня. Вы ж без голоса сидите!
– А, ну да. Забыла. Скучно, Глань, а без голоса и вовсе тоска. Тащи ружье что ли, уток пролетающих стрелять буду к ужину. Барон один прям сразу с яблоками настреливал.
– Так это же все выдумки, барыня, про Мюнгузена, или как там его!
– Нет, Глаша, Мюнхгаузен врать не станет. Тем и знаменит! Тащи ружье, говорю, есть охота!!!
– Ох, барыня…
– Ты не охай, а пороху побольше захвати… сильно я проголодалась! Отощаю, платья болтаться начнут, ушивать… столько мороки с этим! Я, Глань, пострелять желаю. В нашей глуши лучше меня и не целится никто!
– Да уж. До сих пор девки в деревне краснеют, как вы Мережскому зад-то подстрелили. Срамота, конечно, но уж больно весело.
– Так и я ж про то, Глаш! Скукотища бы у нас в округе была, если б не я! Да и Мережский седалище отъел знатное, не целясь, попадешь. Отъел… Глашка, есть охота!
