style="font-size:15px;"> Аристотель. Сочинения в четырёх томах. Том 1. – М.: Мысль, 1976. – С. 515; Том 2. – М.: Мысль, 1978. – С. 678. «Между тем все полагают, и давно уже было сказано, что определение (horos) имеется или только для сущности, или главным образом для неё, теперь же оказывается, что его нет и для неё. Значит, определения нe будет ни для чего; или в некотором смысле оно будет, а в некотором нет» (Метафизика VII, 13, 1039a 15–20). Так же о хоросе как определяющем: «Если эйдосы существуют и «живое существо» содержится и в «человеке», и в «лошади», то оно в них либо одно и то же по числу, либо разное (по определению оно, очевидно, одно: ведь тот, кто определяет, дает и в том, и в другом случае одно и то же обозначение» (VII, 14, 1039а 25).
69
(«Я имею в виду, например, если А присуще В, а средний термин (horos) для них Б и если для Б и А есть другие [средние термины], а для этих последних еще другие, то могут ли и эти [средние термины] идти дальше до бесконечности или не могут? Исследование этого – то же самое, что вопрос: ведутся ли доказательства до бесконечности, т. е. есть ли 200 доказательство всего или [термины] ограничивают друг друга?» (Первая аналитика II, 19, 82a 5).
70
«Ибо возрастание огня идет до бесконечности, пока имеется горючее вещество, между тем для всех естественных образований есть предел (horos) и соотношение (logos) величины и роста. А это зависит от души, а не от огня, скорее от выраженной в определении сущности (logos), чем от материи» (О душе II, 4, 416a 15).
71
«Доказательством образования [инея и росы] из пара, невысоко поднявшегося над землей, служит то, что иней [никогда] не образуется на горах (horos)» (Метеорологика I, 347a 25–30).
72
В «Топике» (V, 102a 5) и «Никомаховой этике» (VI, 1138b 20) отношение (horicos) приравнивается к эйдосу по той же эфемерности акта обозначения или эйдосу, его непостоянству между материей и формой.
73
См. примеч. [58].
74
Сравнивая разные принципы обозначения Логоса, Аристотель продолжает его сравнивать с тем же эйдосом Платона, чем-то срединным и дающим имя всякому бытию, как это было например у Анаксагора: «А определение основывается на необходимости того, чтобы сказанное им что-то значило, ибо определением (horos) будет обозначение сути (logos) через слово. И по-видимому, учение Гераклита, что все существует и не существует, признает все истинным; напротив, по учению Анаксагора, есть нечто посредине между членами противоречия, а потому все ложно; в самом деле, когда все смешалось, тогда смесь уже не будет ни хорошее, ни нехорошее, так что [о ней уже] ничего нельзя сказать правильно» (Метафизика III, 7, 1012а 20).
75
Аристотель рассматривает божественное с точки зрения Платона, где Бог был не только единым Умом (не обошлось без влияния Ксенофана: «Парменид, как представляется, понимает единое как мысленное (logos), a Мелисс – как материальное. Поэтому первый говорит, что оно ограниченно, второй – что оно беспредельно; а Ксенофан, который раньше них (ибо говорят, что Парменид был его учеником) провозглашал единство, ничего не разъяснял и, кажется, не касался природы единого ни в том, ни в другом смысле, а, обращая свои взоры на всё небо, утверждал, что
