Зяблик. Юлиана Свиридова

      Не помню, с чего началось, я была совсем еще маленькая, папа прозвал меня Зябликом. Я не знала, что зяблик -это птица, но мне нравилось мое ласковое прозвище.

      Родилась я в 1977 году в селе, куда папа и мама приехали работать после института. Папа преподавал историю в сельской школе, мама – русский язык и литературу. Тогда не было длинных декретных отпусков, дома оставлять меня было не с кем, а детский сад в селе только строился, поэтому, едва достигнув года, я стала любимым первенцем не только у родителей, но и у всего сельского учительского коллектива.

      Со взрослой деловитостью шагала я за руку с папой «на работу». Мы шли по тропинке к школе и сочиняли короткие веселые стихи, повторяя их в такт каждому шагу:

      Кто проснулся спозаранку,

      На уши поставил дом,

      Вывернул все наизнанку,

      Нет сомненья – это он.

      Кто волчком крутиться может,

      Льет ли ливень, вАлит снег,

      Кто на свете всех дороже-

      Это Зяблик – человек!

      С гордостью и восхищением смотрела я на папу, когда он, уступив моим уговорам тихонько посидеть за последней партой и снабдив меня карандашами и раскрасками, вел урок.

      Высокий, стройный, по-южному смуглый, нарядный, в костюме «тройке», отглаженном так, что стрелками брюк, казалось, можно порезаться; с гладко зачесанными на косой пробор иссиня-черными волосами; мягким взглядом темно-карих, слегка близоруких от плохого зрения и оттого обезоруживающе притягательных глаз под очками в роговой оправе; с едва заметной, но никогда не покидавшей лица игривой усмешкой на полноватых губах.

      Особенно хорошо я запомнила папины руки, казавшиеся большими, когда я прятала в них свои детские ладони. Его пальцы были музыкально-длинными, тонкими, с излишне выраженными странно-округлыми камешками суставов посередине.

      Уже тогда во мне угадывались папины черты: и в цвете глаз, и в смуглости кожи, и в пухлости губ, и в усмешке рта; и даже на маленьких детских пальцах проглядывали чуть выпирающие суставчики.