брачных уз, мать тоненько завыла, словно провожая в последний путь, и очнулся Петрович уже глубоко семейным человеком. И все бы было неплохо, если бы не теща. Это была не просто теща, а Теща с большой буквы, всем зятьям в назидание. Все, что делал Петрович, осмеивалось ею и подвергалось остракизму. Сильнее всего Теща переживала по поводу мезальянса своей доченьки. Пусть Петрович считался лучшим мастером в автосервисе и являлся обладателем отдельной жилплощади, пусть начальство ценило его на вес золота и платило такую зарплату, что не каждому белому воротничку снилась – все это Галина Петровна старательно не замечала. Так и говорила: «Не пара он тебе, Любонька, не пара».
Однажды на семейном празднике Петрович хряпнул для храбрости три рюмки забористой самогонки и поинтересовался:
– А чем же я вам, Галина Петровна, не нравлюсь? Что образования у меня нет – это пустяк, я поболе любого инженера зарабатываю. Выпиваю редко и в меру, не курю, зарплату до копейки в дом приношу, дочь вашу не обижаю. Что ж вы, обожаемая теща, на меня все время так смотрите, будто я вашу пенсию украл?
Галина Петровна к тому времени тоже уже изрядно наотмечалась, поэтому выдала, как на духу:
– Ты, зятек, не обижайся, но похож ты на одного мерзавца. Сколько лет прошло, а как вчера все помню, морда его до сих пор перед глазами стоит. Возвращалась я со школы домой, а этот подлюка подошел ко мне и ни с того ни с сего как вдарит! Я в рев, а он деру дал. Так что хошь делай, но любви промеж нами никогда не будет. Не по нутру ты мне.
Петровичу откровения тещи запали в душу. Был у него со школьных лет приятель один, Колька Ботаник. Тот вечно какие-то опыты ставил, книжки умные читал. А недавно Петрович ему деталь помог сварганить: Колька утверждал, что машину времени изобрел и скоро Нобелевку за свое открытие получит. Так и так, решил Петрович к другу подкатить по поводу эксперимента. Мол, он согласен послужить на пользу науке. Ботаник, конечно, обрадовался – не хотелось собой рисковать – и согласился отправить Петровича в прошлое. Петрович подговорил Любочку, чтоб та разузнала у своей мамаши, когда то печальное событие произошло. А сам решил: подкараулит того мужика и не даст ему свою будущую тещу обидеть. И все у них с супругой наладится, а то та вечно пасмурная после материнских визитов ходит, и глаза, как у моли, у которой шубу любимую отняли.
Наступил час икс. Колька в тысячный раз проинструктировал, как выставлять дату, точное время, координаты. Проверил ремни, подергал за рукоятки и, наконец, благословил. Петрович нажал на пуск, машина резко ухнула вниз, так что сердце у Петровича чуть не вылетело через рот, затем все потемнело, и очнулся он уже в старом дворике. Поставил аппарат на режим невидимости (военная разработка), настроил опции возврата, а сам принялся выжидать. Скоро показалась будущая теща. Петрович сразу ее узнал: пусть и двенадцатилетняя, а уже дылда дылдой. Она неторопливо возвращалась домой, крутя в руке мешок со сменкой и доедая мороженое. Никакого подозрительного мужика рядом не было. Петрович еще раз огляделся, но так никого и не обнаружил. И тут его досада взяла: что ж это такое? Его постоянно грызут ни за что, разлад в семью вносят, а вся история голый пшик?! Петрович сплюнул со злости, подошел быстрым шагом к еще не теще и залепил увесистого леща. Мороженое упало на асфальт жирной кляксой, девчонка заревела со всей дури, а сам Петрович скрылся в машине времени.
А пусть не врет!
Главное предназначение Бога
Начинающему ученому Грегу Смитту повезло с тестем. Тот никогда не отказывался помочь зятю, наоборот, считал продвижение карьеры зятя своей первоочередной задачей.
– Слетаешь на Аврору, побудешь там пару недель, вроде как для необходимых исследований, – предложил тесть. – У тэддийцев сейчас активно развивается вера в единого Бога. Подберешь материал, основные тезисы я тебе накидаю. После защитишь диссертацию, что любая развивающаяся раса приходит от многобожия к монотеизму. И возьму к себе в институт, пока младшим научным сотрудником, а там видно будет.
Аврора представляла из себя планету, чьи параметры приближались к земным, и являлась огромным куском суши, лишь с севера омываемой океаном. Пригодная для проживания местность тянулась вдоль этого побережья, остальная часть материка была изрезана огромными трещинами, которые постоянно меняли свое расположение. У малочисленных исследователей создалось впечатление, что природа на планете изначально решила ни в каких экспериментах не участвовать, поэтому разнообразием флоры и фауны не радовала.
В океане плавали огромные сгустки комбижира, которых местное население называло кормильцами. Внешне кормильцы походили на поднимающееся тесто, состоящее из белесо-бесформенных комков. Они мигрировали зимой к побережью за стадами взвешенных кормовых частиц, а на лето уплывали к полюсу, скрываясь за плавающими ледяными горами.
На потрескавшейся поверхности Авроры обитали прыгалки, больше всего напоминавшие спирали. Прыгалки постоянно находились в движении, перекатываясь через всевозможные
