Из читательских отзывов: «Отличный язык, ошибок практически нет, сюжет нормальный, … Мне показалось, что очень грамотный автор просто протроллил сказку. Ваши истории читать буду однозначно. Герои бесили, но не отпускали до конца.»
ПРОЛОГ
Моё детство было самым обычным. Трёхкомнатная большая квартира около центра в небольшом захолустном городке. Папа, мама и я. У отца свой небольшой бизнес, мама не работала. Я училась и была поглощена только своей школьной жизнью. Потом, в одно мгновение, как будто опустился занавес, и началась другая жизнь.
Это было уже около пяти лет назад, а до сих пор кажется, что буквально вчера. Промозглое осеннее утро. Воздух наполнен дождевой взвесью. Небо всё в белом молоке, солнца не видно. Пара замусоленных субъектов с пропитыми лицами благостно улыбаются отцу, принимая плату. Кроме нас с отцом и этих типов – больше никого.
– Дай Вам Бог здоровья. Сделали всё в лучшем виде, уважаемый. Не сомневайтесь. Земелька здесь сухая, да и пригорок, опять же. Вы ёлочку посадить не желаете? Совсем недавно из питомника заказали. Мы мигом всё сделаем. У нас самые низкие расценки. Ещё каких-то две тысячи. Зато ёлочка так хорошо здесь встанет. Тенёк, опять же. И вам удобнее, когда приходить будете, и краска с памятника не облупится.
– Ерунда какая-то. Папа, о чем они говорят? Какие ёлочки? – я находилась в какой-то прострации, иногда забывая, зачем мы сюда пришли. Просто стояла, дышала, смотрела. В голове было пусто и звонко. Хотелось спать.
– Ты их не слушай, Катерина, тебе это не надо. А вы, если всё здесь уже закончили, можете идти. Больше ничего не нужно, – скривился отец в сторону рабочих.
– Конечно, конечно, о чём разговор, – никак не мог угомониться словоохотливый пьяница, явно желавший блеснуть перед интеллигентным человеком интеллектом, – мы кондефициальность гарантируем. Пойдемте, Григорий, семья хочет остаться наедине, так сказать, с горем.
Мы с отцом тогда молча постояли – постояли, повздыхали, потом он махнул мне рукой в сторону выхода, и мы побрели к остановке. Идя рядом с ним, я как-то вдруг посмотрела на него по-новому. Почему-то не замечала раньше эту редкую седину, которая уже вполне уверенно пробивалась на его трёхдневной щетине. Вокруг рта собрались горькие складки. Вроде, такой же привычный и родной, но какой-то совсем другой человек шёл теперь рядом со мной.
– Ничего, Катерина, мы вдвоём горы свернём. Сейчас картошечки нажарим, телек включим, да? – преувеличенно бодро и весело заговорил со мной отец, приобнимая за плечи и наклоняя к себе, когда мы проехали на автобусе уже полпути и до дома оставалось всего две остановки. Я неопределённо пожала плечами.
Раньше эта поговорка у отца звучала весело и всегда поднимала дух. Сейчас же, напоминание, что мы теперь остались с ним только вдвоём, лишь усиливало чувство одиночества. Ничего не хотелось. Образовалась какая – то пустота в душе. Пришло понимание, что теперь это чувство никуда не уйдет, и с ним надо научиться жить. Бросила взгляд на отца и прочитала у него ту же безысходность, которую он безуспешно пытался спрятать за пластмассовым воодушевлением.
Дома было тихо и пустынно. В комнатах гулко отзывался каждый шаг, и это пугало. Окружающие вещи, все до единой, навевали только грусть и меланхолию. Поздним вечером того же дня на семейном совете единогласно было решено съехать с квартиры на дачу, на ПМЖ.
Поселок Зареченкое, где она находилась, был всего в 10 км от города, транспорт постоянно курсировал туда-сюда, поэтому мы не ощущали себя отшельниками, хотя старые знакомые, по доходившим до меня слухам, стали называть отца, за глаза конечно, «лесником». Я уже тогда понимала, что это прозвище обусловлено вовсе не нашей жизнью на отшибе, а связано с изменениями, которые произошли с отцом.
К тому времени школу я уже закончила. Поступать куда-то в ближайшее время не планировала. Формально, у меня были каникулы перед вступлением во взрослую жизнь. На деле же, мне казалось предательством оставить отца одного именно теперь, радоваться и жить, когда он постепенно запускал себя, стал каким-то черствым, малообщительным. Не было былых посиделок вечерами у телевизора с бутербродами, обменом новостями, размышлениями обо всём. Всё как-то вдруг прекратилось. Цепляясь за прошлое, я судорожно стала пытаться сохранить его осколки.
С рвением взялась за освоение науки домоводства, не позволяя дому зарасти в пыли и грязи. Взяла за привычку все делать по дому сама, чтобы поддерживать тот привычный порядок и уют, который был олицетворением нашей прошлой беззаботной жизни. Однако, не привыкшая к тяжёлому каждодневному физическому труду, уже к концу первой недели самостоятельности, я быстро сдулась, горько плача в ванной над обломанным маникюром и заляпанной домашней одеждой.
Но неудача только подстегнула мои амбиции, и наутро моей настольной книгой стал телефонный справочник, из которого
