, основывая безумный гудеж. Со всех сторон обнаженный силуэт тонет в неисчислимом количестве мыльной пены. Я пребываю в ней. Ухожу, скрываюсь с головой и вновь выплываю к радужному свету. Куда же меня занесло?
Я в заветном блаженстве, остальное не имеет никакого значения. Незыблемое окружающее пространство завораживает. Блики радуги просматриваются в каждом пузырьке. Они взмывают вверх, один за другим. Поднимаю голову, слежу за их плавными полетами. Надо мной, в высоте, только лучи яркого света, притягивающие и пожирающие мыльное чудо. Неземное освещение заполняет обитель. Пена постоянно сменяет цвета, заменяя розовый окрас нежно-лиловым.
Структура явления необычайно шелковистая, теплая. Ее словно что-то подогревает подо мной. Я лежу, увязаю, окутанный пенным поцелуем. Ой! Кажется, я замерзаю. Что же это? Пена вскипает, она хочет согреть меня. Ликую, продолжаю плыть, погружаюсь все дальше и глубже в приятную перину. Полная релаксация, мысли вовсе исчезли, их просто нет. Меня наполняет неописуемая радость, проблемы растворились. Впереди пенные горы, из них вырываются мощные лучи неразгаданного света. Он ослепляет, одновременно приветствуя меня. Заботы исчезли, абсолютная гармония. Безоглядно осуществляя движения, получаю удовольствие от нахождения в происходящем. Моя задача известна и понятна, как ничто другое. Я должен вкушать блаженство и следовать животному инстинкту удовлетворения.
* * *
Очнулся в темной комнате, разглядеть в ней хоть какие-то силуэты, очертания не представлялось возможности. Предпринятые попытки подняться на ноги увенчались неудачным падением и резким позывом рвоты. В соседней комнате слышны разговоры и грязный рок. Мне не удается что-то вспомнить, тем не менее я осознаю пребывание себя на мягкой поверхности. Жесткий позыв, следом мощное извержение содержимого желудка на паркет. Да и хрен с ним. Вскоре разум повторно подвергается провалу в бессознательную благодать. «Только бы не дать дубу», – последнее, что проигрывает в моей пьяной голове, когда я окончательно теряю сознание.
Веки слиплись клейкой прослойкой. Пальцами обеих рук я помогаю глазам начать выполнять функциональные обязанности.
Кухонный шум. Запах свежеприготовленного омлета. У меня в квартире, на кухне, могут орудовать только два человека: один из них моя домработница, милая женщина преклонного возраста, Рената Александровна, ее любезно пригласила работать в нашу семью мама, предварительно понимая, что уборка и тем более готовка обойдет стороной самостоятельное жилище. Свою первую квартиру, в центре города, мне приобрел в подарок отец – важная персона в нашем городе. Я получил ключи сразу после моего поступления на юридический факультет. Насколько мне помнится, у Ренаты Александровны сегодня выходной, следовательно, выборка сокращается. Мой друг Дэвид или Давид, никак не мог запомнить правильное произношение его имени. Мой друг – талантливый творец. Его кулинарные шедевры вызывали во мне колоссальный восторг. За небольшое время ему удавалось воссоздавать рецепты наивысшего уровня, но сейчас не о его умениях. Кулинарное присутствие Дэвида в моем доме означало о совместном времяпровождении, а следовательно, наличие моего обмякшего тела на диване обязано ему – стабильное обыкновение.
Мы познакомились с ним в первый же день моего заселения, он был моим соседом, нам хватило пары минут, чтобы уловить общий язык. Он, как и я, учился на юридическом факультете, только на пару курсов старше меня.
Поступление в юридический вуз было полноценным решением отца. Бесхарактерное согласие потакало отцовскому давлению и преследовало цель как можно скорее начать независимую жизнь вдали от родительских стен. Пришлось по законам космоса пожертвовать меньшим ради чего-то большего.
Меня зовут Филипп, вместе с тем он обращался ко мне либо «друг», либо «дружище», другие обращения, такие, как «Фил» и схожие ругательства имени, никогда не приветствовались мной, поэтому мы остановились на «друге».
– Дэвид! Это ты радуешь мою кухню своим присутствием?
– Я Давид! – откликнулся голос. – Ай! Обжегся! Сколько тебе повторять? – С претензионным тоном зашел в комнату молодой человек среднего роста, не больше ста восьмидесяти сантиметров, светлые волосы, короткая стрижка. Легкая белая рубашка небрежно заправлена в брюки узкого кроя, ее рукава он подвернул до уровня локтей. Одним словом, самовлюбленный красавец.
– Извини, дорогой! Как мы очутились дома на диване?
– Тебя вчера порядочно вынесло, я немного испугался от неожиданного эффекта, не думал, что так может расплющить. Вот решил присмотреть за тобой. Так сказать, убедиться, что с тобой ничего не случится. – На его лице успело смениться несколько десятков гримас. Удивительно, как ему это удается?
– Что мы вчера пили с тобой?
– Ты ничего не помнишь?.. Ну да, чего я удивляюсь?
– Вообще ничего, ночь как
