нарным писателем и супругом экстравагантной певицы Наталии Медведевой, которую не раз арестовывали в Штатах. Лимонов всегда шокировал публику. И когда, будучи сертифицированным антисоветчиком, называл Солженицына расчетливым, хитрым литератором-интриганом, с тяжелой формой мании величия и когда утверждал, что «так называемые депортации были акциями справедливого возмездия; мудро поступил Иосиф Сталин, знавший Кавказ».
Лимоновские соратники, которые публиковались с его подачи в «Новом Взгляде», тоже генерировали скандал за скандалом. Александр Дугин определил «политический гомосексуализм» как синдром постмодернистической политики. А Владимир Жириновский вообще вступил на страницах нашего проекта в полемику с Лимоновым-Савенко как членом теневого кабинета ЛДПР. Ярослав Могутин утверждал, что факт участия Лимонова в теневом кабинете Жириновского объясняется исключительно их взаимной сексуальной симпатией друг к другу, и публиковал у нас совершенно провокационные реплики на тему «Почему евреи не любят Лимонова?», поскольку вычислил для себя: две темы в одном флаконе – гомофобия и антисемитизм – являются трамплином, с помощью коего он сможет покинуть Россию, как некогда покинул малую родину. Впрочем, со временем Слава подверстал сюда и чеченскую тематику, что сработало в полный рост.
Могутин записывал беседы не только со своей ролевой моделью – Эдуардом Лимоновым, но и бывшей подиумной моделью Наталией Медведевой, супругой № 3 скандального писателя. И даже с ее предшественницей, второй женой Эдуарда – поэтессой Еленой (Козлик) Щаповой (Contessa Elena Sciapova de Carli, для нее это был тоже второй брак), которая затем, по ее словам, вышла за графа де Карли и которой Лимонов при знакомстве солгал насчет своего возраста… прибавив себе семь лет (она скептически относилась к молодым). Елена рассказывала Славе про его наставника:
– Это был провинциальный юноша, который только что приехал из Харькова, никому не известный. Для него женитьба на мне была большим событием, потому что я была светская дама, а Лимонов в то время шил брюки, и его никто не знал как поэта. В Москве он был знаменит исключительно шитьем брюк. Но Эдуард мне понравился, я влюбилась в его стихи. Когда я познакомилась с его поэзией, мне это было очень близко, это было похоже на то, чем я занималась в то время. Конечно, он сильно переживал социальное неравенство, существовавшее между нами. Он достаточно самовлюбленный человек, поэтому все это было для него тяжело. Были какие-то эксцессы, истерики, поэтому я просто отказалась ходить с ним в светские дома своих старых приятелей, чтобы не ставить его в дурацкое положение. Конечно, все от него чего-то ждали, смотрели на него через лорнет. И он очень смущался из-за этого, сильно комплексовал. Я была очень богатой, мой муж был одним из самых богатых людей Москвы и официально считался миллионером. И я ушла к Лимонову, у которого не было ни кола ни двора. Нам предоставил свою мансарду Бачурин, и мы ушли жить к нему на чердак.
Назвать, не мудрствуя лукаво, орган партии нацболов «Лимонка» посоветовал тот же Могутин, и он же, кстати, сочинил один из текстов первого номера – «Без интеллигентов: Утопия». Эти двое были близки как родичи. Однако позднее, как признался мне сам Могутин, общение свелось лишь к парикмахерским экзерсисам: помимо прочих знаменитостей и знакомых Слава обрабатывал ножницами и голову Лимонова. После бегства своего воспитанника в США Эдуард обосновался в могутинской квартире на Арбате. Жилец оставил там все свои вещи, включая бюст Вэна Клайберна и раритетную скрипку (игру на коей он, впрочем, забросил задолго до вынужденной эмиграции, предпочтя совсем другие игры). Обо всем этом и рассказано в настоящей книге.
Раздел I
Так начиналось
Дабы избежать упреков в подтасовке фактов, я решил воспроизводить записи 20-летней давности без купюр и коррекции. Многое покажется смешным и нелепым, но кое-что и провидческим окажется.
«Не путайте меня с Лимоновым». Первое интервью «Новому взгляду» (1992 год)
Имя Эдуарда Лимонова в первую очередь ассоциируется с отголосками какого-то скандала. Где-то что-то краем уха слышали: не то он гомик, не то шизик, не то засланный за бугор агент Кремля. Хотя журнал «Знамя» еще в 1989 году опубликовал его роман «У нас была великая эпоха», куда более известна вышедшая в России в конце 91-го года книжка «Это я – Эдичка», выдержавшая за четыре месяца четыре издания общим тиражом около миллиона экземпляров. А уж в «Эдичке» натуралистически выписанных сексуальных сцен, отборного русского мата, с помощью которого предпочитает изъясняться главный герой, – в избытке. Это, понятно, тоже работает на создание имиджа Лимонова – этакого смутьяна и скандалиста.
…Дверь гостевой квартиры в доме на Герцена открыл седеющий мужчина среднего роста. Галантно помог избавиться от верхней одежды, предложил разуться:
– У меня туфли чистые, а вы с улицы. Если бы вы были сегодня единственными гостями, а то ведь еще люди придут. – И добавил, словно извиняясь: – Кстати, в Швеции тоже в квартирах обувь снимают.
Леша Азаров,
