аким-нибудь замечанием, но у меня просто не хватает выдержки, особенно если вижу дыру в сюжете. После знакомства с первоисточником экранизации это сразу воспринимаешь как личное оскорбление. Странно, что Джоанна, член книжного клуба и заядлая любительница чтения, как написано в ее профиле на сайте знакомств, не разделяет моего отношения.
Я подливаю себе еще вина и ловлю ее брошенный искоса взгляд. Мне вообще-то нельзя, однако порой я чувствую, что это необходимо – хочется ощутить себя человеком. И потом, почему ей можно пить, а мне нет? Иногда она бывает такой бесчувственной…
Появившийся в кадре очередной чумазый боец шепчет что-то на ухо благородной даме.
– Кто это?
– Ты ведь вроде бы читаешь?
Я поднимаю бровь, но все же возвращаюсь к своей книге. Заново перечитываю абзац, однако ерундовый любовный роман слишком скучен, и я опять смотрю на экран. Может, хоть драконы появятся?.. Нет, сплошные вояки, шепчущиеся в темных комнатах.
– А это кто? – снова не выдерживаю я.
– Господи, Сара, ты серьезно?
Ну я же не виновата, что не могу уследить за сюжетом! Я честно пытаюсь, а Джоанна так раздражается, словно я влезаю в разговор настоящих живых людей. Она предпочла бы, чтобы я поднялась к себе и оставила ее спокойно смотреть телевизор, но разве это справедливо по отношению ко мне? Интересно, в кого из героев она влюблена? В вояку или в пламенного заговорщика? А может быть, в женщину? От Джоанны всего можно ожидать. В чем-то моя сестра как закрытая книга.
Я протягиваю руку за бутылкой с остатками риохи, когда за окном раздается хруст гравия и мелькает чей-то силуэт.
– Он как здесь оказался? – бормочет Джоанна, раздраженно встряхивая головой, и с тяжелым вздохом поднимается с дивана. – Видимо, открывать придется мне?
Я пожимаю плечами. Мы обе знаем, что я не могу встречать гостей, тем более заходящих через заднюю дверь – то есть кого-то из знакомых. С чужими проще, хотя и ненамного. Я теперь вообще не особо коммуникабельна.
Всем своим видом выражая недовольство, Джоанна выходит из комнаты. Этим надо немедленно воспользоваться. Прощай, Вестерос, здравствуй, «Радио Классика». Торжествуя, я возвращаюсь на диван, омываемая волнами музыки Дебюсси, и поднимаю бокал с остатками риохи в честь неведомого посетителя. Кто успел, тот и съел – так-то, сестренка. И пусть сколько угодно теперь ворчит и брюзжит.
Однако Джоанна задерживается, и мой триумф блекнет. Что происходит? Мне удается уловить голоса. О чем они там шепчутся? Может, это свидание? Тайный воздыхатель? Неужели она опять вернулась к знакомствам через интернет? Ведь зарекалась после того унижения с Казановой на пенсии. Впрочем, у нее сплошные секреты… Поэтому она позволяет мне пить – чтобы я не заметила, как она с кем-то встречается у меня за спиной? Я же все равно никому ничего не смогу рассказать…
Поднося бокал к губам, чтобы сделать последний глоток, я вдруг слышу непонятный грохот и вскрик Джоанны. Низкий мужской голос, скрежет ножек стула по полу… Потом все стихает. Я судорожно перебираю в голове все оправдания тому, чтобы не вмешиваться – не первый раз я все понимаю неправильно и реагирую невпопад. Не хватало ворваться и застать сестру в страстных объятиях таинственного незнакомца.
Осторожно поднявшись с дивана, я сбрасываю тапочки и бесшумно ступаю по ковру в одних носках. Радио продолжает играть. Под прикрытием взрыва рекламы я приоткрываю скрипучую дверь и как заправский сыщик прокрадываюсь в холл. Здесь все залито ярким светом, на крючках висят наши цветастые куртки, на стене ужасная картина маслом, которую Джоанна купила в женском клубе… Все мои страхи сразу кажутся полной глупостью. Меня едва не разбирает смех от всплывшей вдруг в памяти рекламы из времен нашего детства, как взрослый мужчина в полосатой пижаме тайком, на цыпочках пробирается в кухню за газировкой. Вот ведь застревает в голове какая-то чушь, когда столько всего исчезло оттуда бесследно…
Я уже собираюсь вернуться обратно в комнату и оставить Джоанну наедине с тайным любовником, когда вновь слышу ее стон. Следом раздается страшный грохот и крик, в котором явно звучит страх, а не страсть.
Взвинченная и готовая на все, насколько это для меня возможно, я распахиваю дверь. И замираю перед открывшимся ужасом, теряя драгоценное время. Пол усеян битым стеклом, везде следы отчаянной борьбы. На кухонном стуле, безвольно обвиснув в связывающих ее путах, проигравшая – женщина в желтом кардигане. Это моя сестра. Из глубокой раны на лбу сочится кровь, призрачно-бледное лицо покрыто капельками пота. В широко раскрытых глазах ужас, она силится что-то сказать, но ее рот заткнут какой-то тряпкой.
Сзади вдруг раздаются шаги, и меня обхватывают сильные руки. Мой вопль тут же прерывает сдавившее горло предплечье. Я безуспешно вцепляюсь в него, пытаясь сопротивляться, однако напавший слишком силен. Он тащит меня к сестре, ее наполненные страхом глаза
