ад провожал.
Куролесило новое племя.
Комиссары любви
со стола мирозданья
собирали по крохам
звёзд беспечных тепло.
Ждали лучших времён.
Над обещанной славой
палачи ворожили.
И вставали рассветы
не с левой, а с правой –
чтобы лучше мы жили.
От счастливого детства
и кровавых знамён
нам достался
в наследство
прах забытых имён.
Этот мир-долгожитель,
автор наших измен,
предложил нам
забыть их
и за это в обмен
ворох новых событий
взял для нас
у грядущего в плен.
Мастеров
позабавились руки,
и на холст, совсем
белый от скуки,
легли краски земли,
недоступные
глазу и сердцу, –
те, что мы для себя
сохранить не смогли.
Беспризорные песни,
сутулясь,
ожидания тяжек
был гнёт,
на мгновение лишь
встрепенулись
и ушли, вряд ли кто-то
сейчас их найдёт.
Города обижали
прохожих.
Пустыри одиночества
ждали гостей.
Вороньё
доклевало удачу.
На себя не похожий,
бродил сон-ротозей.
Нарумянили
ночи разлуку,
ничего не осталось
от прожитых слов,
проходили мы
жизни уставшей науку,
наш единственный
сладкий улов.
* * *
Небо стране
подавало дождями,
осень в шинели
пугала листву.
Жизнь на параде
рядом с вождями,
Красная площадь
и Кремль наяву.
Спит под ногами
музейная редкость –
Ленин уставший,
людей череда.
И если ты бросил
на память монетку,
не верь, что ты снова
вернешься сюда.
А над отчизною
строятся души,
на перекличку вышли,
постой,
не сосчитать их,
ты лучше послушай
курантов кровавых
испуганный бой.
Серый на сером.
Неужто так будет,
коварное время
стучится в висок.
Люди как люди,
всё позабудут.
Тучи тревоги
идут на восток.
РАВЕНСТВО
Метр, в шапке
набекрень,
забивал козла
с похмелья.
В колыбели
революций
чахла
гордая сирень.
На печи сидел
Емеля,
день вчерашний
сторожил.
Дездемону
