после того как уже притихшая Ирка пошла на новый круг. – Желудок у котенка меньше наперстка, но гадит эта сволочь, как хорошая корова?
– Заткнись, – вяло отозвалась девушка, отмотала небольшой кусочек от рулона туалетной бумаги и вытерла рот. – Сам ты корова, Неделя! Выйди ты уже, и так стыдно, так ты ещё тут со своими подколками. Давай, топай!
Хлипкая Синицына неожиданно сильно толкнула парня в грудь, хлопнула перед его носом дверью и защелкнула замок.
– Ирка, ты бы лучше не закрывалась. Мало ли что. В обморок там долбанешься если, то башкой об край унитаза шарахнешься, а я двери ломать быстро не умею.
– Иди в… – огрызнулись из-за двери, но через мгновение замок лязгнул обратно и зашумела вода.
И шумела она примерно полчаса. Егор уже подумал, что Синицына от стыда решила утопиться или ещё чего хуже, но фырканье и приглушенный мат, крайне нелепый в Иркином исполнении, явно намекали, что пьяница-неудачница жива и здорова. Может не совсем полностью, но уже может совершать основные двигательные функции самостоятельно.
– Эй, заплывающие за буйки, может тогда, как выплывешь, сама дотопаешь?
Вода тут же стихла, а дверь распахнулась, едва ли не слетев с петель.
– В смысле сама? – захлопала ресницами Синица. – Ты же сказал, что проводишь.
– Тебя вроде как попустило…
– Нет! Меня ещё мутит!
– Ага. Вижу, – недоверчиво хмыкнул Егор. – Короче, Синица. Я, может быть, и вызвался тебя провожать, но, сама понимаешь, ситуация в стране, кризис, дети бастуют…
– Какие дети? – вылупилась Синицына.
– Которые бастуют.
– Ага.
– И тут дело такое. Что такое бартер знаешь?
– Ну-у-у…
– Ясно. Не мне одному сегодня уровень образования подтянули. Бартер – это простейшая форма цивилизованных отношений, Синица. Ты мне, я тебе. Поняла?
– Нет.
– Ясно. Тогда попробуем по-русски. Я тебя провожаю, а ты мне такси до дома оплачиваешь? Ферштейн?
– А сразу нельзя на такси или обязательно до меня пешком?
– Можно. Но оплачиваешь все равно ты. Я свои кровные на этот праздник жизни…
– Хоть кому-нибудь расскажешь про это, Неделя, и я тебя…
– Ага. Кому? Этим? – Егор махнул рукой в сторону комнаты, где вечеринка только набирала обороты, – Они утром сами не вспомнят что творили. Так что держи язык за зубами и кошелек шире. Тогда все будет по высшему разряду. Зер гуд, фройлян?
– А ты чего по-немецки?
– Я ж говорю, ситуация в стране, кризис…
– И дети бастуют, – закончила Синицына. Кивнула сама себе, напялила куртку и потопала к дверям, стараясь прошмыгнуть незамеченной оставшимися в комнате.
– Ящер, на созвоне! – перекрикивая музыку, гаркнул Егор и, расхохотавшись от того, как Синица молнией
