полушепот, – ни плохого, ни хорошего… А у нас с тобой чего было больше? Плохого или хорошего?
И опять засмеялась, тихо и протяжно, будто заплакала. Она так раньше не смеялась.
– И если ночью увидишь мое лицо за окном, не думай, что ты свихнулся.
Она поднялась легким, неощутимым движением, будто выросла, и не торопясь подлетела к двери, только для вида касаясь ногами пола. На пороге обернулась:
– Смешно!.. Так долго искал – и такое убожество себе выбрал…
Коля не заметил, как открылась и закрылась дверь. Ники просто не стало в комнате. А из гостиной уже слышались ее звучный голос, общий смех и звуки тяжелого рока.
«Надо меньше пить, пить надо меньше!» – сказал себе Коля, потирая виски. Посидел, отдышался, посмотрел на книжные полки. Там все было про психоанализ и про эрогенные зоны.
Возвращался Коля в неясных грезах. Все увиденное заволокло розовой дымкой. Безобразное затуманилось и уплыло, серое стало розовым, а великолепное – единственно различимым.
Огромная генеральская квартира, мебель с иголочки, унитаз с мраморным рисунком, картины на стенах. Никаких берегов моря на закате, никаких букетов с продуктами – все оригинально, волнующе и непонятно. Рыбы с женскими глазами и нахальными улыбками влажных губ, парящие над зловещим, мрачным Петербургом. Сама Ника под флером из маленьких-маленьких гранатовых паучков. Причем Ника лишь угадывалась, зато можно было пересчитать алмазно сияющие шерстинки на паучьих лапках.
Еда на столе необыкновенная: колбасы с орехами, какие – то аппетитно поджаренные конвертики, простая русская курица, инкрустированная кусочками ананасов.
И сама Ника с искусно нарисованным лицом, прекрасная, благоуханная и страшная, как библейские царицы.
Пришел Коля домой, поднялся по выщербленной заплеванной лестнице, вошел в темную прихожую, где густо пахло жареной рыбой, и вдруг такая злость охватила: «Почему у меня в жизни только такое?!».
Вошел в комнату. В полутьме на кровати, среди разбросанных мокрых пеленок, сидит растрепанная, худенькая, серенькая женщина, похожая на старушку с детским лицом. А на руках у нее засыпающий Сашка…
А дней через десять голос Ники в телефонной трубке сообщил ему, что его школьный друг, капитан Серега, опять отправился в свое плавание. Надолго.
И все опрокинулось и ухнуло в какую-то темную яму. Надолго…
Господи! Ну почему сегодня все это вспоминается, и мучает, и не дает покоя?
Галя, конец карьеры, смерть Ники – все слиплось в один ком! Катится, падает, давит…
Да просто обнялся он сегодня с Сашей крепко-крепко. И вдруг ударило больно. Саша вырос! Как? Когда? И как непривычно было им обниматься, будто встретились впервые в жизни.
– У Сережи жена умерла? – тихо спросила его Галя в темноте спальни.
– Да… – выдохнул Коля.
Тишина… нестерпимая…
– Галя…
– А?..
– У
