война моторов».
Начало такому объяснению положил, пожалуй, британский генерал, теоретик механизации войск и историк Джон Фуллер: «Кампания показала (1940 года против Франции. – Ю. М.), что перед лицом атаки танковых и моторизованных сил линейная оборона устарела. Любая форма линейной обороны независимо от того, состояла ли она из долговременных сооружений или из поспешно возведенных полевых укреплений, какие неоднократно останавливали наступающего в Первую мировую войну, оказалась наихудшим видом обороны; когда танковые силы противника прорывали оборонительную полосу, защитники не могли сосредоточить свои войска для контратаки…
Далее, германо-польская война показала, что части прикрытия, в задачу которых входит наблюдать за противником и задерживать его, а не ввязываться в решительную схватку, должны обладать очень большой подвижностью, чтобы быть в состоянии быстро наступать и отступать». Казалось бы, все правильно, «профессионально» и умно. Но ведь в 1940 году и у англо-французских союзников танков и самолетов было столько же, сколько и у Германии, почему же они молниеносно не выиграли войну у Германии? А в 1941 году у СССР этого железного добра было в разы больше, чем у Германии. И что толку было СССР от этого?
К. Клаузевиц, подробнее о котором ниже, писал: «Военное дело просто и вполне доступно здравому уму человека. Но воевать сложно». Честно говоря, я тоже так думал, но, читая современных историков и аналитиков, прихожу к мысли, что либо Клаузевиц сильно польстил современникам, либо в XIX веке людей со здравым умом было существенно больше, чем сегодня.
К примеру, собирая к книге материалы, скопировал длинную статью Алексея Исаева (популярного молодого российского историка) «Инструмент «блицкрига». Интригу первого абзаца осилил легко: «Внушительные успехи танковых войск Германии в период «блицкригов» 1939—1942 годов уже много лет остаются одной из загадок Второй мировой войны. Целые государства рассыпались, словно карточные домики, под ударами танковых клиньев». Далее начал читать, вернее, продираться сквозь:
«…Например, 1 мая 1940 г. в составе германской армии было 1077 Pz. 1, 1092 Pz. II, 143 Pz. 35 (t), 238 Pz. 38 (t), 381 Pz. III, 290 Pz. IV и 244 вооруженных только макетами орудий и пулеметами командирских танков. Французская армия имела 1207 легких танков R-35, 695 легких танков Н-35 и Н-39, примерно по 200 танкеток АМС-35 и AMR-35, 90 легких FCM-36, 210 средних D1 и D2, 243 средних Сомуа S-35, 314 тяжелых В1 различных модификаций… Перед французской кампанией рота средних танков по штату от 21 февраля 1940 г. состояла из восьми танков Pz. IV, [364] шести Pz. II и одного командирского танка на шасси Рz. 1. Штат K. StN. 11751 от 1 февраля 1941 года (1 KStN. (Kriegsstacrkenachweisung) – штаты военного времени (нем.)) предусматривал в составе роты средних танков 14 танков Pz. IV и 5 Pz. II. Фактически во всех танковых дивизиях к началу «Барбароссы» отсутствовал 3-й взвод в роте, и она насчитывала 10 Pz. IV… Это позволяло перемещать взвод на пяти легких грузовиках Kfz. 70 (Krupp [377] «Protze» L2H143, Steyer 1500A, Horch-108, Horch-801, Мег des-Benz L1500A)… 14-я танковая дивизия состояла из трех танковых батальонов, которые на 20 июня 1942 года насчитывали: 14 танков Pz. II, 41 танк Pz. III с 50-мм короткоствольным орудием, 19 [380] танков Pz. III с 50-мм 60-калиберным орудием, 20 танков Pz. IV с 24-калиберным 75-мм «окурком», 4 танка Pz. IV с 75-мм длинноствольным орудием и 4 командирских танка. 16-я танковая дивизия в начале второго сражения за Ростов 1 июля 1941 года насчитывала 13 танков Pz. II, 39 танков Pz. HI с 50-мм короткоствольным орудием, 18 танков Pz. HI с 50-мм 60-калиберным орудием, 15 танков Pz. IV с 24-калиберным 75-мм орудием, 12 танков Pz. IV с 43-калиберным 75-мм орудием и 3 командирских танка. На тот же день 1 июля 1942 года 22-я танковая дивизия (тогда еще двухбатальонная) насчитывала 28 танков Pz. II, 114 танков Pz. 38 (t), 12 танков Pz. III с 50-мм 60-калиберным орудием, 11 танков Pz. IV с 24-калиберным 75-мм орудием и 11 танков Pz. IV с 43-калиберным 75-мм орудием». М-да… Что поделать – умным быть не запретишь!
Поэтому плюнул на текст и сразу перешел к выводам, которые Исаев сделал об «инструменте блицкрига». По его просвещенному этими Pz. 38 (t) и Pz. IV мнению, «инструмент блицкрига» таков:
«В 1934—1940 годах в Германии была создана весьма совершенная организационная структура танковых войск, позволявшая динамично проводить операции огромного масштаба и значимости. Моторизованные (танковые) корпуса вермахта, одним из которых командовал Э. фон Макензен, стали опорой «блицкрига». Поэтому в поисках причин успехов Германии в начальном периоде войны нужно обратить свой взгляд именно на них, а не на мифические и реальные недостатки собственной армии. В руках у противника был своего рода «меч-кладенец», симметричного ответа которому не удавалось найти довольно долго. Эквивалентом немецких танковых корпусов в СССР стали танковые армии, первое успешное выступление которых относится к периоду Сталинградской битвы. К осени 1943 года организационная структура танковых армий была окончательно сбалансирована, и они стали инструментом успешных наступательных операций Красной Армии 1943—1944 годов». Это все.
Оставлю в стороне то, что мой, сделанный в 2001 году, вывод об отличии танковых дивизий немцев от наших танковых корпусов в том, что в немецких дивизиях были подвижными не только танки и не столько танки, а все рода войск, Исаев
