за. И потом…
– Значит, дашь?! – Геша Ясеновский остановился, с надеждой взглянул на товарища и порывисто запустил руку в свою курчавую темно-русую шевелюру. Волосы его были настолько густыми и непокорными, что торчали вокруг головы шапкой, образуя почти идеальной формы круг.
Шурик посмотрел на Гешу долгим печальным взглядом:
– Вот видишь, ты даже выслушать меня не желаешь! Тебе этот снегоход сейчас важнее всего на свете! Я же говорю: тоска! Скучно жить на свете, Гешунь! Я бы даже сказал, уныло… Все как-то предсказуемо до тошноты! Вот раньше люди, в девятнадцатом, к примеру, веке, розыгрыши разные придумывали, шарады, мистификации всякие…
– Ты чего, Шурик? – Геша недоверчиво и даже с опаской покосился на одноклассника. – Ну, душит тебя жаба – так так и скажи! И нечего тут философию гнилую разводить! Шарады всякие, понимаешь…
– Да дам тебе его, дам, успокойся, – грубо оборвал товарища Шурик, а потом криво улыбнулся и добавил с ехидцей: – Но только не за так.
Геша засунул руки в карманы и сказал, глядя себе под ноги:
– Шур, тут такая тема… короче, я сейчас на мели…
– А мне твои деньги и не нужны, – нетерпеливо перебил Шурик. – Я кое-что поинтереснее придумал!
Время от времени до их слуха доносились звонкие, сухие удары баскетбольного мяча. Приятели остановились напротив спортзала.
– Интересно, кто там сейчас занимается? – Шурик кивнул в сторону закрытой двери.
В ответ Геша только плечами пожал. Ему это было совершенно неинтересно.
– Давай посмотрим! – неожиданно весело предложил Шурик.
– Да какая тебе разница? – все еще недоумевал Геша.
– Очень даже большая! – Шурик прильнул к двери и, осторожно потянув на себя одну из ее створок, заглянул в зал.
– То, что доктор прописал! – просвистел он загадочным шепотом секунду спустя.
– Хватит темнить! – почти всерьез обиделся Геша. – Надоело!
Шурик же, словно не заметив возмущенного тона Геши, заговорил вдруг голосом серьезным и негромким:
– Насколько я могу судить, там сейчас занимаются восьмиклашки… В настоящий момент девчонки отрабатывают бросок в кольцо… Чуешь, к чему клоню?
Геша полным неподдельного недоумения взглядом уставился на друга.
– И вот что я намерен предложить тебе взамен за безраздельное пользование моим, заметь, не самым плохим на свете снегоходом.
Геша напрягся, весь как-то подобрался и буквально впился глазами в Шурика. А тот неспешно продолжал излагать:
– Та из них, которая… – он на мгновение задумался, – пусть будет три…
– Чего три-то? – нетерпеливо перебил Геша.
– Три подряд попадания в кольцо.
– И чего?
– Ох и непонятливый же ты, Гешбалайф! Все-то тебе нужно разжевать и прямо в рот положить!
– Какой есть, – недовольно буркнул Геша Ясеновский и отвернулся.
– Ладно, не обижайся! Условие в общем-то безобидное… Короче, с той из девчонок, которая первой три раза подряд забросит мяч в корзину, ты должен будешь закрутить… Прям даже не знаю, как и выразиться, чтобы поприличней было!.. – Шурик сморщился и почесал затылок. – Короче, вся школа должна считать вас за влюбленную парочку или, как говаривали в старину, за жениха и невесту. Вот такая вот шарада… И чтобы все по-настоящему, без обмана. Чтоб она ни о чем не догадалась. Шарадить – так уж по полной программе! Иначе я буду считать тебя не выполнившим условие договора и, как следствие, моим должником… – Шурик испытующее взглянул на товарища.
– Все сказал? – Геша со злостью уставился на носки своих кроссовок.
Он нарочно не поднимал голову, чувствуя на себе наглый, насмешливый взгляд Шурика.
– Нет, еще не все, – ответил тот и, нарочито лениво растягивая слова, продолжил:
– Стартуешь четырнадцатого января, то есть в первый день третьей четверти, а финишируешь ровно через месяц, то бишь четырнадцатого февраля, в день святого Валентина, который, как известно, принято считать днем всех влюбленных, – без тени улыбки произнес Шурик, после чего лицо его расплылось в добродушнейшей улыбке.
– У тебя что, крышу снесло, Апарин? – Геша окинул товарища враждебным взглядом.
– Не спеши с выводами, Гешбарий!
Вообще-то Гешу звали Геной. Но так его отродясь никто не называл. Шурик же умудрялся и это, уже видоизмененное имя перекручивать совершенно невообразимым образом: то Гешбарием его, как сейчас называл,
