дрожащих ногах, прохрипела Нина.
– Идем в дом. Идем! – предложил Степан, почти силой уводя Нину в сторону дома.
– Нет! – неожиданно взвизгнула она. – Там же дети!
– Заметь, наши дети, – сказал Степан, подхватив Нину на руки.
– Знаешь, в глубине сада есть беседка. Давай там… – предложила Нина.
– Степан понес ее на руках вглубь сада, думая:
– Охренеть! Да здесь все три гектара. Сад просто супер! Вот бы Лену с Настей сюда. Мне уже остахренела эта конура в Екатеринбурге! Как же здорово будет нам здесь жить! Вперед, Степа! Вперед! Ты сможешь! У нас все получится!
Он с Ниной на руках скрылся за стенкой беседки и, насилуя собственные чувства, ради достижения заветной цели, пылко, как во времена своей юности, ублажал стонущую от счастья Нину. Их никто не видел и не слышал. Почти никто. Маха видела все из окна и не могла понять, как мама смогла предать папу Витю. Она ничего ей не сказала, как и папе Вите, но стала холодна с матерью, без причины дерзила ей. Нина все списала на подростковые гормоны и перепады настроения. Она сама не хотела всерьез воспринимать все, что произошло в беседке их сада, но ее мысли снова и снова возвращались к Степану, его мягким губами и чувственным объятиям. Нина все время прокручивала в голове странно обрушившиеся на их семью события, грозящие непонятными переменами. Степан, не выпуская ее из своих объятий, тогда, в беседке, сказал:
– Нинок, у вас такой большой дом, да еще и на природе. Просто загляденье!
– Да, Степа. Дом красивый и просторный. Витя от души постарался для семьи, – простодушно ответила она.
– Нинок, тут такое дело… – издалека начал Степан, не решаясь напрямую выложить цель своего приезда.
– Что за дело? – насторожилась Нина.
– Ну, тут такое дело… Я тебе не говорил, что мой двоюродный брат Семен живет во Владивостоке? – прищурив глаза, спросил Степан. – Точнее, жил…
– Что-то не припомню, – не понимая, к чему он клонит, ответила Нина.
– Мы почти не общались. Старая история. Поссорились еще в юности из-за одной девчонки, – как бы между делом сказал Степан. – Так вот, Семен умер еще три года назад. У него остались жена с дочкой. Лена сейчас очень плоха. Я говорил с ней. Выглядит ужасно… Говорит, что и двух месяцев не протянет. Она так беспокоится за свою дочку Настеньку. Девочке всего четырнадцать лет, представляешь?! У них никого нет. Ее, скорее всего, упекут в детдом, – осторожно подбирая слова, чтобы не спугнуть бывшую жену, произнес Степан.
– Бедная девочка! – с искренним сочувствием воскликнула Нина. – А что с ее матерью?
– Да, девочке не повезло. Считай, сирота. У Лены последняя стадия рака, – почему-то понизив голос, произнес Степан. – Я не знаю, как помочь ей. Ведь кровиночка же родная. Я бы ее взял к себе в Екатеринбург, но мы там и так вчетвером ютимся на тридцати квадратах.
– И никаких родственников, кроме тебя, у них нет? –
