склонился к его уху: – К тому же меня просили по возможности помогать вам с проблемами…
– Кто просил?
– Наш общий друг Джордж Метлоу.
– Вы знакомы с Джорджем? – обрадовался Сарматов.
– Еще со времен войны с Вьетконгом. Джордж был командиром роты болотных командос и, уверяю тебя, хорошим парнем. Ну а у меня там тоже были кое-какие дела… Однако сегодня вам здорово повезло, что мы успели вовремя.
– Но как вы узнали, что мы попали в лапы к кяфырам? – удивился Юсуф.
– Моя профессия, доктор Юсуф, своевременно узнавать обо всем, – усмехнулся Корвилл и повернулся к Сарматову: – Кстати, Джон, по просьбе Метлоу я уже связался с профессором Осирой. Он готов познакомиться с вами уже сегодня.
У доктора Юсуфа от удивления открылся рот.
– Старик Осира практикует за городом, в синтоистском монастыре, – подал голос сержант Бейли. – Чтобы вы снова не влипли в какую-нибудь историю, парни, рыжий Бейли – надеюсь, вы не против – прямо сейчас подбросит вас туда…
Покружив по крутым пригородным автострадам, полицейский «Форд» остановился перед металлическим забором, за которым среди цветущего сада проглядывали несколько строений в старом японском стиле, окруженных резными деревянными колоудтоннами, поддерживающими вздернутые углы темных черепичных крыш. От созерцания монастыря, будто сошедшего с картины средневекового японского художника, Сарматова оторвал рокочущий бас:
– Мистер Карпентер, сержант Патрик Бейли, по прозвищу Бешеный Патрик, будет рад когда-нибудь увидеть тебя в полном здравии. А если у тебя возникнут проблемы, спроси обо мне или о мистере Корвилле в любом китайском борделе или портовом притоне, и там всегда подскажут, где нас найти.
– Что такое притон?
– Это то место, где тусуются наркоманы, карточные шулера, проститутки, гомики, убийцы, воры и прочая пакость, мистер Карпентер.
– Я не помню, что означают эти слова, но, наверное, что-то очень нехорошее…
– Упаси тебя бог, парень, вляпаться в такую компанию, как когда-то вляпался в это дерьмо друг комиссара Корвилла по прозвищу Крутой Крек!.. – сжав веснушчатой лапой руку Сарматова, пробасил полицейский.
По лицу седого старика-японца, сидящего на циновке, блуждала загадочная, доброжелательная улыбка. Временами он бросал на сидящих напротив Сарматова и Юсуфа цепкие взгляды и тут же отводил раскосые глаза в сторону. Сарматов участия в разговоре не принимал. Он внимательно изучал такономе – нишу с икебаной, имеющуюся в каждом японском доме, и какомоно – картину с традиционным японским пейзажем.
Выслушав от Юсуфа историю злоключений Сарматова, старик вздохнул и отвернулся к окну, за которым опадали с отцветающей сакуры нежно-розовые лепестки.
– «Печальный, печальный мир! Даже когда расцветают вишни… Даже тогда…» – с грустью процитировал он средневекового японского поэта и, выдержав долгую паузу, добавил: – За долгие годы
