СССР, тайно действовали боевые группы генерала. Они состояли из самых отборных бойцов, говорящих на нескольких языках, умеющих выполнять боевые задания против любого противника и любым оружием, на земле, в воздухе, на воде и под водой, в тропиках, пустынях и арктических льдах. Но главное, его люди в любых условиях умели умирать молча, унося с собой доверенные им тайны.
Даже высокопоставленные руководители КГБ в деталях не знали методов подготовки таких групп и особенностей проведения ими дерзких, порой граничащих с безумием, операций.
Людей в эти спецподразделения Толмачев отбирал лично – одного из тысячи безусых лейтенантов во всех родах войск. Предпочтение отдавал выходцам из устойчивых офицерских династий и потомственных казачьих семей, справедливо полагая, что они унаследовали от предков тысячелетний опыт жесточайших войн.
Фамилии отобранных сразу изымались из всех актов гражданского и военного состояния. Они навсегда переставали существовать для общества, а многие и для своих близких. Их последующая боевая, интеллектуальная и психологическая подготовка занимала пять-шесть лет, что служило залогом минимальных потерь при выполнении ими боевых заданий.
Быстрее шла подготовка тех групп, чей костяк составляли офицеры, уже успевшие вдохнуть трупный смрад и кислый тротиловый запах в ангольских и мозамбикских джунглях, в никарагуанских москитных болотах, в горах Ливана и пустынях Сирии. Но и их подготовка на засекреченных таежных и пустынных полигонах занимала не менее трех лет, после которых на долю таких групп выпадали самые неблагодарные и рисковые задания государства.
В прошлом году при выполнении задания особой государственной важности одна из таких групп – группа майора Сарматова – фактически была предана политическим руководством страны и вся, кроме капитана Савелова и старшего лейтенанта Шальнова, погибла в горах Гиндукуша. Это была самая тяжелая потеря за все годы существования тайного департамента генерала Толмачева. Тяжелым камнем лежала эта неудача на душе генерала. По строгой инструкции фамилии и боевые дела погибших при выполнении заданий не расшифровывались и уходили в полное небытие; таковы были правила их жестокой мужской работы во имя интересов государства.
В последние три года генерал Толмачев не хуже своего брата понял, что развал великой Империи под названием Советский Союз неотвратим, если срочно не принять экстраординарных спасительных мер. Но кремлевские стратеги, провозгласившие «новое мышление», высокомерно отмахивались от предупреждений руководителей Лубянки. В частности, и о том, что доллары ЦРУ, словно зараза, разлагают партийно-хозяйственную верхушку союзных республик, что в них, как на дрожжах, растет пробудившееся националистическое подполье, открыто провозгласившее своей целью выход из Союза, и почти столь же открыто – махровую русофобию.
Не менее тревожная обстановка, по его мнению, складывалась и в самой России. Тяжкий груз прошлых ошибок и преступлений, бессовестная демагогия, постоянное
