он больше не князь и даже не свободный человек
Очень страшно. Хочется забиться в щель, как таракану. Кровь, кровь вокруг. На земле, на одежде… Везде. Заползти вон хоть в будку собачью. Нет, лучше под крыльцо. Там деревяшка отходит, если потянуть. Там местечко махонькое, но ведь залезал когда-то. В те времена, когда ещё в одной рубахе бегал. Заползти тихонько, не услышат. Вон как вокруг кричат. Аж сердцу больно. Вот так, деревяшку в сторону… Голова прошла, а значит, и весь…
Рывок, да такой, что затрещали порты. Боль обжигает руку, и он уже снаружи. Висит над землёй. А сверху – огромная бородатая рожа. Алые свежие брызги на щеках и уже запёкшиеся, потемневшие – на волосатой ручище. И зубастая пасть, изрыгающая звуки, похожие на собачий лай.
Теперь уже не страх – ужас. Струйка течёт по ноге, льётся на землю.
Чудовище рявкает ещё раз – он летит наземь, ударяется головой…
Последняя быстрая мысль, ещё в полёте: спрятаться хоть куда-нибудь. И пусть всё быстрее закончится.
А дальше – пустота.
Мир прояснился. Сергей лежал на боку. Перед ним, метрах в полутора – внутренняя сторона борта. Просмолённые шнуры меж досок, тронутые ржавчиной шляпки гвоздей.
Лежать было не больно. Неудобно, да. Но совсем не больно. Вообще нигде не болело.
А ещё Сергей немного замёрз.
Аккуратно, чтобы не нагрузить лишний раз спину, хотя та почему-то совсем не ныла, Сергей повернулся на бок, потом сел.
Точно, он на корабле. На корме лодьи. Верней, драккара, потому что туго натянутый парус украшал Торов молот.
Очень загадочно.
Хотелось есть, пить и обегчиться. В возрастающей последовательности. И вдобавок странное ощущение: будто Сергей сейчас взлетит.
И ещё: мир изменился. Виделся чётко и был полон звуков и запахов, которые трудно назвать приятными.
И тут Сергей увидел свои босые ноги. Вернее, это были точно не его ноги, потому что они были меньше, тоньше и торчали из грубых холщовых штанов, в которых по осеннему времени даже его, князь-воеводы, холопы не ходили.
И руки тоже были не его. Маленькие, без характерных мозолей от меча на ладонях. Сергей сжал кулаки. Это оказалось легко, потому что пальцы стали гибкими. Однако сами кулаки при этом сжались как-то неправильно. Не так, как раньше.
Сергей провёл рукой по лицу. Лицо оказалось тоже не его. Голое и гладкое, как у женщины. Испугавшись, Сергей сунул руку… Нет, всё нормально. Пол мужской. Хотя и в штанах тоже… Не его.
Вот же… ситуация.
Может, он умер и попал куда-то… Куда? На рай или ад не похоже. Во всяком случае, если верить священникам.
В Валхаллу? Тоже вряд ли. Там он наверняка в воинах был бы. По совокупности деяний.
Может, это Ирий?
Но тогда почему на парусе молот Тора? И откуда в Ирии эти двое, что сидят на палубе и что-то жрут? Они же, судя по причёске, одёжке и татушкам, явные нурманы.
Так, стоп.
А почему он, собственно, решил, что умер? Может, его душа перепорхнула в какое-то другое тело?
Так, снова стоп. Это пока неважно. Что он помнит? Последнее?
Так. Последнее, это когда его какой-то великан сцапал, а он в штаны напрудил.
А до того?
А до того он – в Киеве. Верхом на Пепле спускается по узкой улочке, и прохожие уступают ему дорогу. Многие кланяются.
А он смотрит вперёд, стараясь сохранить строгое выражение лица и держать прямой спину, в которую жадно вгрызается боль.
«Я – князь моровский, Сергей, – напомнил он сам себе. – У меня двое родных сыновей и один приёмный. А ещё дочь, которая замужем за благородным Йонахом бар Машегом. И ещё у меня жена, Сладислава, которую я очень люблю…»
Блин! Если он умер, Сладе будет тяжко. Сколько лет они вместе? Пятьдесят? И жива ли она?
Этого не помнилось. Но не помнилось и её смерти.
Сергей вдохнул, выдохнул и огляделся.
Корма драккара. Вокруг какие-то тюки. И какие-то люди. Человек двадцать. Мужчины, женщины, шестеро подростков обоего пола. Большинство спят, свернувшись клубочком или прижавшись друг к другу. Одежда на всех… Ну, примерно, как у него. Рабская. И кожаные ошейники. Рука сама потянулась к шее. Точно, кожаная полоска. Достаточно свободная, чтобы не мешала, но, не разрезав, не снять.
Выходит, он теперь раб?
Сергей ещё раз ощупал шею. Потёртости на ней имелись, но не мозоли. Значит, ошейник на него надели недавно.
Он ещё раз оглядел своих…
