чать в двух плоскостях и создавать иллюзию движения находящемуся в танке экипажу. Личному составу взвода предстояло проведение технического обслуживания боевых машин. Надо сказать, что наша часть была дислоцирована на территории Чехословакии – было в то время такое государство. Огневой городок находился в небольшой ложбине, по периметру поросшей кустами ежевики, примерно в трех километрах от расположения нашего полка. Все оборудование городка охранялось круглосуточно караульным постом.
По межгосударственному соглашению, учебные базы нашей группировки могли использовать наши союзники по договору – подразделения Чехословацкой армии. Вот и сегодня, подойдя к городку, я обнаружил на стрельбище стрелковую роту чехословаков, которая проводила занятия по огневой подготовке с боевой стрельбой по мишеням.
Учебный процесс у них несколько отличался от нашего: один взвод роты находился на огневом рубеже, а остальные два были предоставлены сами себе, то есть попросту болтались. Большое количество солдат-чехословаков окружило нашего караульного, они с неподдельным интересом рассматривали его автомат АК-47. В Чехословацкой армии был принят на вооружение автомат (они его называют «самопал») – почти точная копия нашего АК, только поминиатюрнее, полегче. Соответственно боевые характеристики этого оружия были слабее, поэтому наш АК вызвал у них понятный интерес.
Караульный солдат-первогодок был родом из сильно Средней Азии, из славянских языков знал, впрочем, весьма условно, лишь русский, да и то в объеме, который успел ему привить старшина роты. А тут к нему обращались на чешском, хотя и на славянском, но все же непонятном для него языке. Однако он понял, чего от него хотят чехи, и стал с некоторой долей гордости демонстрировать свое оружие. Для этой цели он передернул затвор автомата, а затем, якобы в целях безопасности, отсоединил магазин. Но один-то патрон он уже загнал в патронник! Я этого не видел, но сам факт, что караульный, находясь на посту, вступил в отношения с посторонними, обязывал меня вмешаться в эту ситуацию. Я бросился к нему, но было уже поздно – прозвучал выстрел. Видимо, он, считая, что оружие разряжено (ведь он же отсоединил магазин от автомата!), нажал на спусковой крючок, и единственный патрон, находящийся в патроннике, выстрелил. Окружавшие его солдаты мгновенно исчезли, а один упал.
Караульный до того растерялся, что бросил свой автомат на землю. Когда шок от выстрела прошел, все бросились к жертве этого случайного выстрела.
Подбежал руководитель занятий – поручик и с ним санинструктор роты. Пострадавший лежал на земле, истошно кричал и держался двумя руками за свои ягодицы. Санинструктор не мешкая расстегнул ему брюки и оголил раненую область. Пуля пробила почти под кожей обе половинки ягодицы, и каждая имела аккуратные входные и выходные отверстия, из которых обильно текла кровь. Этот «эскулап», рядовой срочной службы, впервые познакомившийся с медициной в полковой школе шесть месяцев назад, торопливо достал армейский бинт с двумя подушечками и начал пытаться забинтовать ранение от пули. Но тут же встал в тупик – подушечки было две, а ранки четыре! Кроме того, ягодицы не конечность – повязка не держалась. После нескольких попыток он, махнув рукой, забил все пространство меж ягодиц ватой, а на крайние раневые отверстия наложил подушечки и затянул их бинтом, обмотав его поперек туловища. К этому времени подошла «скорая помощь», и его благополучно увезли.
Конечно, это была неприятная история, связанная с легким ранением и закономерным интересом военной прокуратуры, как нашей, так и чехословацкой стороны. Я был одним из многочисленных свидетелей этого события, но мне завтра надлежало убыть в учебный центр нашей дивизии, полигон которого сослуживцы ласково называли «Любава». Из-за того что я был очевидцем этого печального факта, мое убытие на полигон запросто могло растянуться по времени, однако обошлось.
По прибытии на полигон я встретил своего коллегу, которого должен был сменить. Мой однополчанин, не выразив эмоций на лице, тем не менее так долго и крепко жал мне руку, что мне пришлось сделать ему замечание.
– Прошу тебя, убавь усилие рукопожатия, иначе у меня может развиться гангрена кисти руки. И еще: сделай приветливое лицо и покажи мне место, где я могу положить свои вещи!
Он торопливо кивнул в знак полного со мной согласия и наконец, настроившись на деловой лад, начал скороговоркой передавать мне служебную информацию, затем, заторопившись на отъезжающий в полк автомобиль, исчез. Я лишь усмехнулся – вот, сколько сумятицы может внести простое желание скорее попасть домой, в полк. Видно, здесь ему «служба медом не показалась», ну да ладно, посмотрим. Пришлось самостоятельно знакомиться с самим учебным центром.
Административный и жилой сектора состояли из нескольких деревянных одноэтажных зданий штаба, столовой, казарм, а также других строений вспомогательного назначения. Все здания строгим порядком стояли вокруг большого асфальтированного плаца прямоугольной формы, предназначенного для построения личного состава полигонной команды и состава прибывающих на полигон подразделений. Примерно в километре
