ать материалы и передавать в суд. Конечно, смеху будет много в суде, но деваться некуда.
В двери постучали, а затем показалась среднего роста женщина лет пятидесяти, с черной повязкой на голове.
– Извините меня, но мне надо видеть следователя Артема Синькова.
– Я Синьков. Что вы хотели?
– Я мать Семена Соколенка. Вы вели его дело?
– Да, я занимался этим делом. Но я его закончил, и дело передал в архив.
– Понимаете, я не согласна с тем, что мой сын покончил жизнь самоубийством.
– Я вас понимаю, как мать, ибо для вас это потеря невосполнима, но факты, которые мы имели там, говорят о том, что ваш сын покончил жизнь самоубийством. Когда мы вытащили его из воды, то эксперты не нашли никаких следов насилия, наоборот, в его крови обнаружили четыре промилле алкоголя.
Лицо женщины стало жестоким, она явно не соглашалась с официальными выводами следствия.
– Я не верю, что мой сын мог покончить жизнь самоубийством.
– Почему вы так думаете?
– Понимаете, мой сын начал новую жизнь. У него появилась цель в жизни. После того, как он несколько месяцев бесполезно ходил по предприятиям, чтобы получить работу. Однако, он получал везде отказ, ибо он был в заключении. Я видела в нем положительные перемены – я видела, что он не лежал бесцельно на диване, смотря телевизор, а занялся делом. Изучал литературу по строительству, по финансах, он даже посещал курсы по обучению работы на компьютере.
– Это ведь мог быть и несчастный случай.
– Что вы такое говорите! Он с детства плавал на речке, причем был очень сильным парнем. Так что, будучи даже выпившим, он хорошо держался на воде. Нет, он не мог покончить жизнь самоубийством, поэтому я хочу, чтобы вы продолжили расследование. – горящие глаза женщины смотрели прямо в глаза Артема. Он не смог выдержать её взгляда, и отвел свои глаза в сторону. Возможно, с его стороны было произведено не совсем тщательное расследование, но его торопило высшее начальство, теперь вот перед лицом матери он чувствовал себя не совсем уютно, но честь мундира надо было держать, и, следовательно, поддерживать официальную точку зрения. Тут на помощь Артему пришел его коллега.
– Женщина, но чего вы добиваетесь? Ведь сына вы уже не вернете.
Лучше б он этого не говорил, потому что женщина, буквально, взорвался от гнева.
– Что вы несете! Как я могу спать, когда я знаю, что убийца моего сына гуляет на свободе. Мой сын сейчас лежит в холодной земле, а этот подонок сейчас развлекается где-нибудь в ресторане или на хате. Как вы можете так говорить, когда должны уничтожать таких подонков, ибо они угрожают жизни другим людям.
– Успокойтесь, пожалуйста, женщина.
– Как я могу успокоиться? Вы когда-либо хоронили своих детей, что бы понять меня.
– Нет, я не хоронил своих детей, но, тем не менее, я понимаю вас, и потому постараюсь что-нибудь сделать по вашему делу. – Артем говорил искренно.
– Вы на самом деле сделаете это или просто говорите мне эти слова, чтобы я отстала от вас?
– Нет. Я свои слова не бросаю на ветер.
– Я посмотрю, как вы держите свое слово.
– Не сомневайтесь. Только вам надо будет написать письмо на имя прокурора, чтобы он дал указание, произвести повторное расследование вашего случая.
– Хорошо, я пойду в прокуратуру. Спасибо. До свидания.
– До свидания.
Женщина покинула кабинет. На мгновение неловкая тишина воцарила в кабинете, которую прервал оперуполномоченный.
– И тебе надо браться за это дело? Ведь это верный висяк.
– Ваня, а ведь женщина была права – преступник, который убил её сына, сейчас гуляет на свободе, и он представляет угрозу для других людей.
– Артем, тобой будут там недовольны.
– А если я собой буду недоволен, то, как с этим буду жить?
– Я тебя не понимаю, – сказал Иван.
На этом их разговор закончился. Каждый из них зарылся в своих бумагах или делали вид, что делают это. По крайней мере, у Артема не выходила из головы женщина, мать, потерявшая своего сына. Но что он может сделать, чтобы вернуть ей потерянное спокойствие. Конечно, он успокоил свою совесть, когда посоветовал женщине написать письмо прокурору. А дальше что? Неужели он ничем не сможет уже сейчас чем-то помочь женщине, ведь сопереживание несчастью ближнего есть положительный момент. Так их учили на лекциях. Они, как послушные дети, повторяли эти истины своим преподавателям, получали за это хорошие отметки. А как же в жизни? Почему эти хорошие моральные правила не превращаются в действия?
