был под ним. И бил правой рукой. Наверняка, та же женщина, что помогла Ингвару вылезти из колодца. И даже укрыла накидкой из шкуры белого медведя.
Две передние лапы с нарочно оставленными когтями в палец длиной должны были лежать на груди, подчеркивая мужественность хозяина. Застёжки, для которых в шкуре имелись обмётанные нитью отверстия, были неаккуратно срезаны.
Неподалёку обнаружилось маленькое кострище. Ингвар обследовал место, где ещё вчера лежали дрова. Постарался наскрести ошмётков коры и тонких веточек. Добавил к ним несколько щепок, найденных на пепелище. Но даже эту жалкую кучку не удалось поджечь. Огнива у Нинсона не было.
Руна Кано сегодня не слушалась.
Внутреннего огня не хватало даже на собственную плоть.
Что уж было говорить о попытках разжечь настоящее пламя. Ингвар знал, что поначалу в большом мире колдовать будет очень сложно, скорее всего, невозможно. И всё равно пытался. Пытался всерьёз, по-настоящему. Ожидая результата. Ощущая себя колдуном, способным работать с Сейдом. И неудачи расстраивали его, уравновешивая напрасные ожидания.
Во все стороны над головой тянулось застиранное небо. Под ногами лежал иссечённый бороздками камень. В центре круглого плато находился колодец размером с пруд, где вчера купался Нинсон. Откуда он появился на свет, выбравшись из земляных недр, словно из утробы. Вода, отражавшая облака, казалась твёрдым застеклённым окошком в небо.
Вчера было тяжело отличить, что сон, а что явь.
Но матовая гладкость и однородность чёрных стен колодца не стала казаться правдоподобнее. Никаких следов кладки. Будто с неба упал немыслимый стакан чёрного камня, вонзился в скалу, потеснив породу, а потом наполнился дождями, навсегда сохранив холод и прозрачность небес.
Ни травинки, ни жучка. Ничего живого не было здесь. Лишь туман без просветов неба за границами плато. Только едва различимый силуэт Матери Драконов проплывал в вышине.
Уголёк вспыхнул чернильной кляксой и обернулся вороном. Взмыл к облакам.
Ингвар обратился к нему, пытаясь разузнать, куда двигаться.
Но призрак фамильяра был, как обычно, глух к просьбам.
Просто нарезал круги, вспарывая белёсое небо своим силуэтом.
Даже в убежище, немало продвинувшись в Сейде, Нинсон так и не нашёл общего языка со своевольным призраком.
Ингвар никогда не говорил об Угольке ни с Лоа, ни с Тульпой. Чутьём угадывал, что расспрашивать призраков друг о друге – глупость похлеще, чем расспрашивать одну любовницу о чудачествах другой.
Кутаясь в струившуюся алыми ручейками шкуру, Нинсон сделал ещё несколько кругов по плато. Вниз под крутым углом уходили тропинки, посыпанные мелким белым песком. Дорожки располагались на равном удалении друг от друга. Сойти с них по босоногости будет невозможно. Пространство меж тропок покрывали крохотные камешки. Странные, будто вручную обтёсанные пирамидки.
Выбор пути. В самом, клять, буквальном смысле слова.
Ингвар
