А словно уплотнился, соткался из более светлых потоков в женскую фигуру, клубящуюся, как разлитое под водой молоко.
– Таро, – позвала она из сердца горы.
Призраков Ингвар отучился бояться раньше, чем темноты.
Но всё равно от неожиданности выдернул голову. По спине хлестнул тяжёлый хвост мокрых волос. Когда Великан снова опустил лицо в колодец, призрака уже не было. Лишь рассеивалась молочная взвесь. Нинсон по-стариковски тяжело поднялся с колен.
Уголёк прыгнул в колодец, в полёте раскинув крылья, порскнул чернильными брызгами и превратился в крупную жабу. Плюхнувшись в воду, пропал из виду.
Уроки этого дня преподавал Ной.
Сначала вода. Потом холод. Теперь путь.
Всё это было на совести достославного Кормчего.
Надо не сопротивляться. А подыграть. И не сфальшивить.
Пожалуйста, только бы не сфальшивить.
– Райд. Райд. Райд. Райд. Райд. Райд. Райд.
Семь рун в честь Седьмого Лоа.
Одна из пирамидок полыхнула синим. Потом ещё несколько. Гирлянда огоньков указала путь. Чем громче и яростнее он взывал к руне пути, тем точнее смог бросать её в белый песок, тем чаще мигали пирамидки по сторонам одной из дорожек.
Райд указывала путь.
Нинсону стало интересно, все ли пирамидки ответят на его выкрики. Или какие-то определённые. Тогда он приметил одну из тех, что отозвалась на его монотонный напев.
– Райд. Райд. Райд. Райд. Райд. Райд. Райд.
Но только он взял пирамидку в руку, как та потухла. Стала такой же серой, как и остальные. Ингвар попробовал ещё.
Но бросить руну больше не получалось.
– Райд. Райд. Райд. Райд. Райд. Райд. Райд.
Ингвар просто произносил название. Это был не Сейд.
Он решил взять потухшую пирамидку с собой.
Может быть, когда-нибудь ещё удастся её раскочегарить.
Великан засунул пирамидку в рот. Руки нужно было оставить свободными, чтобы держать плащ на плечах. Шкура весила чуть не десять килограммов, а застёжек не имела. Покрепче ухватив когтистые лапы, Нинсон попрощался с невольным соседом по покрывалу.
Великан свёл весь погребальный обряд до того, что натянул на мертвеца спущенные штаны, похлопал по плечу и зашагал по указанной мирозданием тропке. Всё равно не было возможности устроить похороны ни одним из двенадцати общепринятых способов. Даже если наверняка знать, какого Лоа тот более всего уважал при жизни.
Ингвар поставил бы на то, что бородач почитал Первого Лоа, Великого Охотника Хорна. Погребение, которого он удостоился, тоже более всего напоминало традицию Хорна. Стать пищей для зверей или птиц. Это было бы правильно.
При мысли об этом Ингвар улыбнулся.
Не потому, что почувствовал здесь руку судьбы.
Не потому, что наконец-то различил строки Мактуба.
Просто приятно
