евья уже сбросили листву и за ними проглядывали остатки поломанной сельскохозяйственной техники, кучи мусора и строительных отходов. Вдоль железнодорожного полотна стояли деревни, порой состоявшие всего лишь из пяти – шести домов. Кое-где в огородах копошились люди, завершавшие приготовления к зиме. Может быть, они ещё собирали последний урожай каких-нибудь овощей. Марат был городским жителем и слабо разбирался в крестьянском труде. Приятно было смотреть на чехарду осенних жёлто – красных красок с вкраплениями домов и людей, слушать стук колёс поезда, ощущать покой и умиротворение, с наслаждением вытянувшись на верхней полке. Разговоры и шум от изредка проходивших мимо людей ему не мешал – за время службы он научился не замечать их. Это умение позволяло отдыхать и заниматься своими делами, не обращая внимания на гам и суету в казарме. Всё ему сейчас казалось нереальным, как будто не наяву. Ещё чуть больше суток назад – казарма, прапорщик Иваненко, плац, столовая, в которой любили собираться старослужащие после отбоя. Всё изменилось. До сих пор не верилось в очевидность происходящего. За два года службы были увольнения и самоволки. Ходили в небольшой городок километрах в пяти от воинской части. Но это всё было не то. Даже в городе, переодевшись в гражданскую одежду, ощущалось присутствие где-то неподалёку казармы, солдат и сапог. Время увольнения заканчивалось удивительно быстро. С тиканьем часов образ прапорщика Иваненко становился всё отчётливее, как и запах армейской формы. Этот «букет», состоящий из запахов начищенных сапог, формы, пота, сигарет и чего-то ещё такого, что довольно трудно передать словами, но служившие поймут и никогда не забудут. Сейчас, вспоминая оставшуюся позади часть Марат не мог понять свои чувства. Радость от столь желанного дембеля, когда считаешь сначала месяцы и дни, а затем и часы, сменялась лёгкой грустью по оставшимся друзьям и ставшему привычным образу жизни. Последнее время жилось очень даже не плохо – дембель и сержант, офицеры его не теребили дурацкими поручениями. Сам гонял духов, то есть новичков. Ехать оставалось ещё часов 8—9 и он решил поспать. Однообразие пейзажа за окном поезда навевало скуку и дремоту. Купе попалось спокойное. Попутчики оказались людьми довольно молчаливыми и общались только в силу необходимости. Один из них, как понял Марат работал вахтовым методом на стройке и теперь возвращался к жене в предвкушении двухнедельного отдыха. Другой – пенсионер, бывший партийный работник навещал дочку с внуками, которая когда-то по распределению после института оказалась заброшенной далеко от родного дома. Разговор с попутчиками немного покрутился вокруг армии, дедовщины, ожидаемых реформ и преобразований, разгуле бандитизма в стране и как-то незаметно затих. Люди попались слишком разные со своим мировоззрением, жизненным опытом и проблемами. Каждый углубился в свои мысли и переживания. Напоследок пенсионер изучающее глядя в глаза Марату медленно произнёс:
– Не гонись за большими деньгами. В стране перестройка, всё делят и пытаются урвать побольше, да только подавятся. Порвут друг друга от злобы и жадности. А ты не суйся в эту грязь. Власть в стране восстановится. Не важно какая. Будь ближе к власти. Ты молодой и сильный. Получи образование и иди в армию, милицию или ещё лучше в КГБ, если получится. Не лезь в криминал – погубишь свою жизнь. Это лёгкий путь, шальные деньги, но боком они выйдут тебе.
– Что, грязные деньги до добра не доведут? – с усмешкой спросил Марат
– Деньги грязные не бывают – холодно и жёстко обрубил пенсионер и продолжал:
– Мысли стратегически, о будущем думай, просчитывай ситуацию наперёд, и тогда поймёшь, о чем я тебе говорю. Больше он нечего не сказал. Марат обычно пренебрежительно относился к подобного рода поучениям, но слова этого человека заставляли задуматься. Что-то в них было…
Разбудил шум открываемой двери. Снаружи слышались сонные голоса, шорох торопливых шагов. Все торопятся умыться, побриться и привести себя в порядок. Для этого ещё необходимо пробиться к туалету, у которого уже стояла длинная очередь не выспавшихся и недовольных людей. На улице моросил дождь, по небу неслись серые облака, и порывы ветра срывали уцелевшие листья с деревьев. Марат бодро спрыгнул с полки, взял туалетные принадлежности и пошёл в конец вагона занимать очередь.
Его никто не встречал. О дне прибытия он родителям не написал, хотел, чтобы это событие стало для них сюрпризом. Вокзал вроде заметно не изменился, лишь снаружи прибавились какие-то ларьки, возле которых собирался разнообразный люд, торопящийся чего-нибудь прикупить в дорогу. Те же стены, куда-то спешащие люди, объявления по радио о прибытии и отбытии поездов. А ведь прошло два долгих года. Для него это период времени соизмерим с целой жизнью. За эти несколько лет армия оставила тяжелый и неизгладимый след в душе Марата, растоптав кирзовыми сапогами мечтательность и романтизм его юности, домашнее воспитание и затушевав наставления родителей. Армия сделала его циничным и хитрым, вытравив из него добродушие, сострадание и мягкотелость.
Чувства и эмоции буквально захлестнули
