Я изваял то, что нельзя взять в руки.
Нельзя положить на язык.
Нельзя надеть.
Нельзя ударить или разбить.
Я изваял напоминание всем людям на Земле о быстротечности жизни.
О хрупкости красоты.
О гармонии прекрасного.
О бездне вечности, куда мы прибудем после смерти.
О том, что Господь создал нас всех до единого для счастья.
Для любви.
Для поклонения красоте.
Любое создание Божье, в какой бы оно стране ни находилось, какой бы религии не поклонялось, должно помнить, глядя на мои творения:
Господь наградил человека коротким мигом жизни
для добрых дел, а не для войн.
Для наслаждения совершенством природы, а не для дурных поступков.
Для любви, а не для ненависти, лжи или зависти…
– Что же это, мастер, что? – От волнения у Асканио Кондиви пропал голос и последнее слово он просто прошептал.
– Ты молод, – грустно улыбнулся Микеланджело, – но тебе до конца жизни не разгадать моей загадки. Мой гений задумал ее на века.
Мир должен созреть до моей мудрости.
Успокоиться.
Отдохнуть от войн.
Наполниться гармонией жизни. Любви. Добра.
‚любовь, что движет солнце и светила …‘1)
Загадка выйдет сама наружу.
И тут же даст отгадку.
Я даю человечеству срок в тысячу лет на прозрение. Если оно не сможет спасти себя, его уже ничто не спасет.
Запомни, сын мой: смерти нет.
Есть неправедная жизнь, которая страшнее смерти во много раз.
Только она ведет к вратам ада, откуда нет выхода. Она ведет к вечным мукам.
Микеланджело помолчал и добавил:
– О, мудрые,
сил разума, вам данных,
не пожалейте, в сущность проникая…2)
Глава 1 Франкфурт на Майне, Германия
Сырой промозглый ноябрь опрокинулся рваным туманом на дороги Гессена. Фары встречной машины полоснули новомодными двойными лампами осрам по глазам молодого мужчины, охватившего холодными пальцами руль спортивного БМВ. Модная автомобильная новинка мчалась по дороге, ограниченной ста километрами, со скоростью ста шестидесяти и встречный яркий свет не дал возможности водителю заметить крутой поворот. Серебристая БМВ с изяществом балерины оторвалась от мокрого асфальта, исполнив в воздухе замысловатое pas3). Резко крутанувшись в воздухе, машина сделала прощальное сальто и тяжело упала широким брюхом в растущие по обочинам скоростной дороги посадки. Громкий сигнал раздался одновременно с треском ломающихся деревьев и тут же затих в мокрых ветвях. Машина странным образом уместилась между деревьями, уютно улегшись на бок и освещая густое пространство посадок светом неразбившейся фары. Липкая мокрая паутина, отдаленно напоминающая дождь, накрыла место аварии. Из машины не доносилось ни звука…
***
Неделю спустя после несчастного случая к кровати закованного в корсет, бинты и гипс больного водителя подошла пожилая женщина. Впрочем, слово пожилая не совсем подходило к моложавой, стройной, ухоженной посетительнице. Пристальный взгляд мог увидеть, что ей далеко за пятьдесят, но ее красивая осанка, лицо без морщин, летящая походка и высоко поднятая голова заставляли сомневаться в этом. Женщина поставила на тумбочку веселый расписной керамический горшочек, из которого дружно тянулись вверх розовые цикламены и тихонько присела на стул. Неловкое движение разбудило неподвижно лежащего молодого мужчину. Он с трудом открыл глаза и посмотрел на посетительницу.
– Добрый день, Саша, – сказала она ласково. – Ты очень напугал меня. После нашего последнего разговора я ждала сообщение о дне твоего прибытия в Германию. Звонка не последовало и я решила, что ты передумал и остался в России. А сегодня мне позвонили из больницы… Как ты себя чувствуешь?
– Хорошо, – просипел больной и глухо закашлял, прочищая горло. – Спасибо, госпожа Кантор, что пришли. У меня во Франкфурте добрых друзей нет, все больше деловые партнеры или просто приятели… Им не обязательно знать, что со мной случилось.
– Все в порядке, Саша. Твоих партнеров я все равно не знаю, но, если хочешь, могу сообщить родителям или родственникам, что ты попал в аварию и находишься в больнице. Возможно…
– Нет,
