С его непрочной тишиной,
Что вся досталась мне одной.
Как этим всем распорядиться?
От счастья умереть? Родиться?
Родиться вновь на белый свет
В начале дня, на склоне лет?
Всё меньше того, что волнует всерьёз…
Всё меньше того, что волнует всерьёз
До ночи бессонной, до боли, до слёз.
Всё меньше того в ежедневном потоке,
Что манит меня и диктует мне строки.
Всё меньше того, во что тянет вникать,
И тех, кого хочется мне окликать,
И книг, от которых нельзя оторваться,
И дел, до которых мечтаю дорваться.
И всё же их список гораздо длинней,
Чем список мне Богом отпущенных дней.
А день, что только наступил…
А день, что только наступил,
Сквозь темень только проступил,
И только-только здесь обжился,
И здесь едва расположился,
Как вдруг воскликнул: «Мне пора,
А вам – ни пуха, ни пера,
А вам – счастливо оставаться.
Пошёл я в дымку одеваться,
И превращаться во вчера».
Все во всех влюблены…
Все во всех влюблены
Хоть чуть-чуть, хоть немного,
Потому что любовь —
Это то, что от Бога,
Это то, что осталось
От давнего рая.
Если всё-таки жизнь
И поныне живая,
То лишь благодаря
Чувствам тёплым, сердечным,
Что дано испытать
Нам земным и невечным.
Мне есть, чем на свете на этом заняться…
Мне есть, чем на свете на этом заняться.
Мне сны иногда интересные снятся,
Люблю в листопад за листвою следить,
С концами концы обожаю сводить,
Когда у меня вдруг рождаются строчки,
И что удивительно – сразу в сорочке.
Такая юная тоска…
Такая юная тоска,
Такое счастье молодое.
Нить жизни – тоньше волоска,
И это нам грозит бедою,
Поскольку тот, кто хочет жить,
Грустить, безумствовать, влюбляться —
Он обречён за эту нить
Такую зыбкую цепляться.
За летом следует зима,
А нить колышется и вьётся,
И удивляется сама,
Что всё никак не оборвётся.
Мы только ждём, чтоб нас утешили…
Мы только ждём, чтоб нас утешили,
Чтоб нам лапшу на ушки вешали,
Чтоб полоскали нам мозги
И чтоб случались четверги,
Сверкающие после дождичка,
Как та серебряная ложечка,
Что дарят детям на зубок,
Чтоб день, как нежный голубок,
К нам приникал и льнул, и ластился,
И никогда ничем не застился.
Хоть всю надежду отними…
Хоть всю надежду отними,
Она опять к утру вернётся,
Полоской света обернётся
И тихой просьбой: «Обними».
Чей это шёпот? Просьба чья?
А это новый день мой дышит.
И штору на окне колышет,
И чуть касается плеча.
Сначала в виде сквозняка…
Сначала в виде сквозняка
Влетает первая строка,
За нею вслед летит вторая,
Ещё незрелая, сырая.
Когда же строк большая рать,
Ведётся битва за тетрадь.
Вокруг неё они роятся,
Боясь, что мне не пригодятся,
Что мой новорождённый стих
Сумеет обойтись без них.
Строка, боясь, что станет лишней,
Кричит: «Меня послал Всевышний»,
Но я же знаю вид строки,
Что с Божьей падает руки,
Которая, как луч, струится
И быть ненужной не боится.
Моим стихам даруя свет,
Тот, без которого их нет.
Жить и жить, и тропку мять…
Жить
