только лысого. Этот был, хоть и коротко стриженный, но другой. На лице, чернее теней, выделялась хорошо отросшая щетина. Колючая как ад. Он сразу сделал шаг ко мне, притянул за шею и вгрызся слюнявым ртом в мои губы, раздирая этой щетиной тонкую кожу на лице. От него воняло: застарелым потом, дорогим виски и дешевыми сигаретами, а нестриженные ногти оставили глубокие царапины на внутренней стороне моих бедер, когда он силой их раздвигал.
Я вскрикнула, но голос сорвался и утонул в еще одном насильном поцелуе, а потом стало не до воплей. Все равно спасать было некому, а я берегла дыхание, яростно и молча отбиваясь от попыток навалиться сверху.
– Ша! – Раздалось от двери повелительное, и мужика буквально за шкирку стащили с меня. – Для красотки пока есть работка почище, чем твой кривой хуец губами полировать!
И вот я ее провалила.
Хотя если бы я могла видеть будущее, я бы согласилась лечь под этого урода. И под лысого. И под остальных. Лучше сдохнуть под десятью мужиками, чем то, что я испытала потом в «Билингве».
5
Первый раз в жизни я шла по коридорам родного вуза в таком виде. Это было похоже на сон, в котором обнаруживаешь себя голой перед толпой народа. Лучше бы голой, чем быть одетой так!
Это все Лысый постарался. Копался в моих шмотках подобно заправскому извращенцу-трансвеститу. Безжалостно выкидывал все джинсы, деловые брюки и свободные бриджи.
– Не понимаю вас, баб! Нахрена вы в это рядитесь, как мужики, а? – Он с таким отвращением потряс моими милитари-штанами с кучей карманов, что я почти засмеялась. – Если б я хотел трахнуть мужика, у меня вон под боком дохера озабоченных уродов в таких штанах! Баба должна быть нежной, полуголой и одета так, чтобы можно было присунуть, не раздевая до конца…
Смеяться резко расхотелось. И одеваться в свои легкие платья с разрезами и короткие сарафаны тоже.
– Вот, это возьми, – он кинул мне короткую белую футболку.
– Это моей десятилетней сестры! – Возмутилась я. Ленка пару раз оставалась у нас ночевать и забыла, видимо.
Лысый только оскалился и кивнул.
Теперь эта футболка так туго обтягивала мою грудь без лифчика, что видно было не только торчащие соски, но и темные ареолы.
Слава богу, меня никто не узнавал!
Но это потому, что все встречные парни, да и девушки, пялились на мою подпрыгивающую грудь, не обращая внимания на лицо.
– Чулочки… – Лысый чуть ли не облизывал мои полупрозрачные белые чулки, купленные в каком-то забытьи. Мне так хотелось замуж, что я заранее начала собирать свадебный наряд. И вот теперь темные грубые руки мнут их, растягивают, поглаживают. – Надевай!
– Сейчас?! – Я сидела на краю кровати, кутаясь в свой пушистый банный халат вместо секретутских блузки и юбки, в которой ходила на собеседование и заранее тряслась от перспективы встречи со вторым владельцем «Билингвы».
– Да! – Ухмыльнулся
