снова стать моделью, источающей сногсшибательный запах парфюмерии, свежеподжаренной картошки и куриных крылышек. Последнее Максим оценил – он давно уже ничего подобного не нюхал. Насквозь промокший от брызг шланга и мокрой посуды, теперь он, тем не менее, все делал правильно. Он… стряхивал в мусорник остатки пищи и одноразовые ложки и вилки, и принимался мыть тарелки и стаканы. Работа пошла правильно, но очень быстро Макс понял, что ничего столь монотонного он никогда в своей жизни не делал. И это продолжалось вечно – так казалось ему.
Прошло уже порядком времени, хотелось взглянуть на часы, но часов на стенах не было, ну хотя бы прикинуть, когда все это кончится… Макс быстро сообразил, что самым слабым местом в “технологии” была сушка полотенцем. Руки отваливались, и все шло медленно. Он обнаружил, что из моечной воздух вытягивается одним стационарным вентилятором и другим, переносным, но тоже очень мощным. Макс, не говоря никому ни слова, переключил переносной вентилятор в другую розетку возле мойки и развернул его в противоположную сторону, так что теперь вентилятор ничего не вытягивал, а просто сдувал пылинки воды с вымытых тарелок, так что вся груда через пять минут была сухая и готовая в пользование. И только после этого, Макс почувствовал, что процесс пошел настолько налажено, что $3 в час не так уж плохо, что в следующий раз он наденет передник прежде, чем намокнет и будет сухим весь день.
Сзади снова появился молодой хозяин. Боковым зрением Максим ощутил, что тот рассматривает приспособленный им вентилятор и очень доволен таким развитием событий. Так он постоял и понаблюдал, и вдруг исчез на полчаса. Молодой хозяин снова объявился, деловой и сияющий, со вторым вентилятором, идентичным первому. Он тут же воткнул сдуватель в розетку, а старый отнес на место. Мальчишка постоял немного, удовлетворенно наблюдая новый технологический прорыв, и вдруг заметил, что старый “dishwasher is bitterly defiant” (Старый посудомойщик зверски упрям). Все-таки он идиот, этот русский! И физиономия молодого хозяина перекосилась сызнова. Он опять вспомнил обезьяну, и что мать Максима была женщиной (видимо это было стандартно). Но, Макс уже понимал, что, если у хозяина перекашивается физиономия и он ничего с этим не может сделать, имеется какая-то причина. И опять протянул ладонь к лицу молодого хозяина со словами “what else?” (Что еще?)
На этот раз сын хозяйки не мог понять, как можно быть таким идиотом, который, перед тем, как сполоснуть тарелку струей холодной воды, намыливал ее мылом, на что терял время и хозяйскую воду, которая стоит денег и немалых. “Ну, прости, – думал Макс, – что мыть посуду можно без мыла, моя мать мне действительно не говорила”. Еще Максим почувствовал, что у него сильно повысилось давление, и продолжает двигаться вверх, но выбора в тематике у него не было. Он продолжал делать, что ему велят. Темп нарастал. Быстро наполнялась бочка с объедками и он тянул бочку на улицу под почти истерические вопли хозяйкиного сына: – Faster! Faster! Максим пока еще переводил в уме каждое слово, но тут вдруг неожиданно почувствовал,
