их, – скомандовал мужчина.
Женщина сняла защищающую ее лицо повязку и подошла к нам. Она стала бесцеремонно ощупывать нас. Начала она с меня. Вблизи я рассмотрел ее получше. На вид она была мне ровесницей, черты ее лица были немного грубоваты, а на правой скуле красовался старый шрам. От нее довольно сильно пахло какими-то духами. Если в обычной жизни это не вызвало бы у меня никакого удивления, то в мире после ядерного удара это казалось каким-то гротеском. Не обнаружив ничего интересного, она сказала:
«Смотри вперед и стой на месте, не двигаясь».
Сама же пошла к Фреду.
Закончив досмотр, она направилась к мужчине.
– Хорошо, следуйте за нами, – сказал он, поворачиваясь к нам спиной. – Ближе чем сейчас не подходите, если только мы вас сами не позовем.
Так мы и шли по мертвому городу, дважды останавливаясь на большие привалы, когда не только ели, но и спали. От Москвы остались руины. Редкие дома сиротливо возвышались над холмистой пустыней, где ничего не росло и ничего живого не обитало. Они выплывали из серой дымки, как айсберги в океане.
Дымка напомнила мне о тумане, и я содрогался от мысли, что он может вернуться и, поглотив нас, бросить на бетонную плиту, лежащую на рельсах метро возле станции «Выхино».
Собаки неспеша шли, таща, видимо, нелегкую телегу.
«Интересно, что скрыто под брезентом?»
Пока шли, мы разговорились с Фредом. Говорили о разном – простом и сложном.
– А как вы отличаете день от ночи? – поглядывая искоса на паренька, спросил я.
Фред непонимающе посмотрел на меня.
– Что такое день и ночь?
– День – это когда светло и на небе солнце, а ночь, когда темно и светит луна.
Фред пожал плечами.
– У нас тут нет ничего такого. Всегда так, как сейчас. А небо и земля постоянно одного и того же цвета.
Это было странно. Даже если на небе была плотная завеса облаков, что стало результатом взрыва, они хоть как-то должны были бы меняться: там, где они были бы гуще, то выглядели темнее, где тоньше – светлее. Да и в разное время суток они должны были отличаться друг от друга.
Фред о чем-то задумался, а потом спросил:
– Расскажи мне, а каким был мир до того как распустились красные тюльпаны и вырос мертвый гриб?
Простой вопрос, но что ответить на него ребенку из такого вот будущего.
– Он был… Он был понятным, а еще уютным. Наверное, мы жили в лучшее время, какое только было в истории нашей страны. Были государства, в которых жизнь была совсем плохой, да и в России, эта наша страна, тоже было не везде одинаково. Но я жил в Подмосковье, Москве и сам не понимал тогда, как мне повезло. Время, в котором мне довелось жить, было золотым, а место – тихой гаванью среди бушующего моря. Я и люди вокруг просто не понимали этого. Но так уж у людей заведено: человек не может понять, когда он счастлив, до тех пор, пока не лишится его. Поэтому
