кивнула я, кусая губу, чтобы не улыбнуться, и изо всех сил стараясь не смотреть на размер его ноги.
Ганс с Трипом немного поорали друг на друга, а потом мы снова пошли вверх по лестнице, через двойные двери в другом конце зала, и в сам концертный зал. Внутри он все еще был очень похож на собор – кроме того, что все видимые поверхности были покрыты черной краской и граффити. На месте амвона была высокая сцена, но десятиметровые витражные окна с обеих сторон остались как прежде. Ряды кресел давно убрали, но балконы второго и третьего ярусов сохранились. Никто больше не раздавал благословений. Вместо этого они брали с нас деньги – в баре и на столиках, где продавали сувениры. И несмотря на то, что статую распятого Христа унесли отсюда много лет назад, не было никаких сомнений, что то, что происходило здесь, было поклонением.
Ганс выбрал нам место недалеко от сцены, но справа, подальше от толпы. Когда свет погас и толпа начала ломиться вперед, он наклонился и прошептал мне на ухо: «Если хочешь, можешь подойти ближе».
Я поглядела на него, приподняв брови:
– А ты что, не хочешь пойти со мной?
Ганс помотал головой.
– Я не могу. Я тогда всем все заслоню. Мне просто неловко, что ты торчишь тут со мной, когда впереди есть место.
Это было ужасно мило. Мне так хотелось повиснуть на его высоком стройном теле, прижаться ухом к сердцу и просто слушать его стук всю ночь напролет вместо всей этой музыки. Но я улыбнулась и шлепнула его по руке.
– Не будь идиотом.
Группа на разогреве называлась «Мисс Убийство», и они тут же заметили в толпе Ганса. Барабанщик, прежде чем начать свою партию, указал на него палочками. Я видела, что они все нервничают, их движения были скованными и отрепетированными, но звучали они классно. Ганс оказался прав – они были тяжелыми, но не такими, как «Фантомная Конечность».
Когда они сыграли свой сет и начали собирать инструменты, барабанщик сделал нам знак, чтобы мы подошли. Они с Гансом немного поговорили, а потом Ганс вскочил на сцену, чтобы помочь им собраться.
Я понятия не имела, что мне делать и как помочь, так что я сделала то, что всегда делала, когда мне было неловко. Я закурила и приняла небрежный вид.
Наблюдать за Гансом в его среде было довольно забавно. Он так естественно выглядел на сцене. Он точно знал, что делать, и за работой подшучивал над ребятами.
Когда они ушли, Ганс подошел к краю сцены и протянул мне обе руки.
– Давай. Пошли, познакомимся с бандой.
– С бандой? Типа, с той самой группой?
Ганс гордо просиял.
– Ага. Типа, с группой. Давай.
Я поставила свой почти пустой стаканчик с двумя плавающими в нем окурками на край сцены и дала Гансу поднять меня. Пока он вел меня по сцене за кулисы, я вдруг осознала, что на мне та же одежда, что и вчера, что я укладывала волосы сегодня утром в раковине и непрерывно пила, начиная с полудня. Если бы я знала, что встречусь сегодня с «Love Like Winter», я бы хоть душ приняла.
Незаметно пригнувшись, я понюхала свою подмышку.
Фу.
