вался за ней, как вдруг вспомнил, что наш разговор состоялся в кафе, где любопытные посетители уже облюбовали наш столик недоумевающими взглядами.
Передо мной остались лишь остывший кофе и нетронутый круассан Элиз. Лиза… Моя Лиза.
Что могло пойти не так? В какой момент я оплошал на столько, что она захотела уйти? Неужели моё общество ей осточертело, и она решила проститься со мной вот так, в кофе, у всех на виду, что бы я не смог добиться от неё объяснений? Боже… Вдруг у неё кто-то есть? Может её родители оказались против наших отношений? Но никто из них даже виду, за столько лет, не подал, что я им чем-то не угодил.
Я оплатил заказ и вышел на улицу. Розовый закат отражался в окнах многоэтажек. Машины недовольно гудели, мигали вывески магазинов, а я устало брел, опустив голову и убрав руки в карманы. Не спасла бы сейчас даже музыка. Даже музыка… А она часто заливала мои раны минором, заглушая боль похлеще любого виски.
Мы были вместе с Элиз четыре года. Ей нравилось, когда я её так называл. Лиза училась со мной в одном университете. Она на дизайнера, я на юриста. Она следовала за своей мечтой, а я выбрал первый попавшийся факультет, лишь бы успокоить мать. Через пару лет Эл уже проходила практику в одной из известнейших дизайнерских фирм «Льюис Мейс». А я перебирал бумажки за офисным столом своей тети, работающей в частной юридической конторке. Казалось бы, нас с Элиз мало чего связывало. Но она любила меня. Любила проводить со мной время. Об этом говорили её глаза. Они всегда сияли от моих искромётных шуток. Она искренне улыбалась, когда я делился с ней своими впечатлениями за день и рассказывал, как в очередной раз поругался с охранником из магазина. Она любила белые розы и миндальное мороженое. А я… А я любил её. Что я упустил? Что сделал не так? Да, мы не жили вместе. Хотя её родители давно предлагали нам съехаться. Но перспектива болтаться на шее её предков меня не радовала. Я хотел привести её в дом. Свой дом. Который смог бы создать сам. Построить, купить, не важно. Это бы доказало мне, да и ей тоже, что я способен обеспечить нам комфортное совместное будущее. Переезжать же ко мне Элиз отказывалась, потому что дома она могла позволить себе в разы больше, чем со мной. Может она устала ждать? А к чёрту… Раз сама всё решила, даже не поговорив со мной, пусть так и будет. Не хочу ломать голову. Если бы у неё было желание сказать мне всё как есть, она бы это сделала. А не сбегала бы вот так… Молча.
По дороге я зашел в дешевый круглосуточный супермаркет, где взял самую паршивую водку и пачку KENT. Кассирша слегка приоткрыла рот, чтобы, вероятно, спросить мой паспорт, но взглянув на меня, даже не стала продолжать. По всей видимости, моё лицо выражало срочную необходимость залиться чем-нибудь крепким, да побыстрее. Я небрежно вывалил мелочь из кармана, забрал свои покупки и решительно направился в ближайший парк. Идти домой в таком состоянии мне не хотелось. Да и тётя не смогла бы оставить меня одного упиваться своим горем. Начались бы её извечные «ну ничего, еще помиритесь» или «найдешь другую, посмотри сколько девушек вокруг».
Она никогда не умела поддерживать. Когда меня впервые бросила девушка в 16 лет, она посоветовала просто выбросить её из головы. ПРОСТО ВЫБРОСИТЬ ИЗ ГОЛОВЫ! В этот момент они с мамой сидели на прокуренной кухне и болтали о её очередном неудачном браке. Да как это вообще понимать? Разве можно хоть о чем-то целенаправленно не думать в этой жизни? На мой взгляд всё с точностью да наоборот. Чем сильнее ты пытаешься не думать о чем-то, тем чаще это будет всплывать в твоей голове.
Побив себя по карманам, рядом с ключами я нащупал коробок спичек. Никогда не любил зажигалки. Живой огонь как-то умалял мысль о том, что я самостоятельно себя убиваю. Когда в полутьме мелькнули искры, я услышал кряхтение рядом со скамьей, у которой остановился. Это был пожилой мужчина лет 70, с длинной бородой и не очень приятным запахом. Сев на другой край скамьи, он обратился ко мне.
– Угостишь старика сигареткой? – я протянул ему пачку и коробок спичек. Он благодарно кивнул.
– Паршивый день, сынок? – Заложив вторую сигарету за ухо, он посмотрел на бутылку водки, что я поставил на край – Полагаю, чертовски паршивый день, раз ты даже не взял себе пластиковый стаканчик. Так отчаянно пьют лишь в паре случаев. Или, когда кто-то умер, или, когда тебе загоняют нож под рёбра в виде фразы «давай расстанемся друзьями».
Закурив, он вернул мне мой KENT и спички.
– Я смотрю Вы много таких повидали на этой скамье?
– Так сказать, не по собственной воле.
– Давно тут обитаете? – затянувшись сигаретой, я присел на место, где раньше стояла водка.
– Уж больше 5 лет. Дочь вышла замуж за какого-то проходимца, и они дружно выписали меня из квартиры – старик вздохнул – А ведь она бы и так им досталась. Но, видимо, ждать, это удел порядочных – с грустью в глазах, он поднёс трясущуюся руку к губам и сделал одну большую затяжку, разом превратив пол сигареты в пепел.
– А подать в суд? Устроить разбирательства? – негодуя произнёс
