честное слово, не знаю. Запирает свою комнату, даже когда выходит в туалет. Но, кажется, работает. Во всяком случае, не пьёт.
– Хорошо, хоть она ещё способна работать. Скажи, Мэри, в тебе осталась хоть какая-то надежда?
– Конечно, дорогой, конечно! Всё будет хорошо, вот увидишь.
* * *
Мотор самолёта послушно гудел. Эдвард Хаксли сидел за штурвалом. Годы, проведённые в армии, не прошли даром: он наслаждался полётом. Едва оправившись от первого шока, вызванного инопланетным сообщением, Эдвард решил действовать. Ему пришла в голову блестящая мысль – объездить весь свет и сделать серию репортажей о человечестве накануне катастрофы. Он купил за бесценок крохотный, но юркий и быстрый самолётик и мотался теперь по всему свету. Слава богу, границы везде были открыты. Со дня сообщения никому из правителей не пришла в голову мысль о захвате чужой территории. Да и если бы пришла, всё равно ничего нельзя было предпринять – армии более не зависели от правительств. Словно в ответ, в небе рядом стали появляться вспышки и следы трассирующих пуль. «Чёрт! Опять нарвался!» – подумал Эд, делая крутой вираж и уходя ближе к земле. Практически во всех государствах часть солдат со своими командирами пытались ввести осадное положение и принудительную дисциплину, но наведённого ими порядка хватало на несколько дней: люди расползались из-под навязанной опеки как тараканы. Все запирались в своих домах и квартирах, как в крепостях, инстинктивно ища защиту под собственной крышей. Везде, где бы ни был Эдвард, царили развал и анархия. Париж и Дели, Пекин и Нью-Йорк, Москва и Сидней стали удивительно похожи друг на друга – их объединяла атмосфера опустошения и страха, беспросветной тоски и вспышек жестокости.
Хаксли даже себе не мог объяснить, для чего он перелетает из страны в страну, чего ищет, на что надеется. Уверен он был только в одном: делать это необходимо. Его репортажи некому было печатать, но он продолжал писать, лихорадочно, нервно, спеша зафиксировать всю историю гибели человеческой цивилизации. Однако, была и другая причина – чувствовал, что, пока есть дело, отступает уныние. В нём всё ещё теплилась наивная надежда. На что? На чудо? На милосердие инопланетян? Эдвард не знал ответа, но эта мысль тонкой восковой свечкой продолжала согревать душу. И он был не одинок в этом. В каждом уголке мира Хаксли встречал людей, которые не потеряли человеческого облика и продолжали что-то делать, творить. Как ни странно, им удалось сделать многое.
Взять хотя бы интернет. Казалось бы, он умер в течение первых недель, но потом вдруг, как легендарная птица-феникс, стал возрождаться, расти и снова объединять все страны и национальности. После возрождения всемирная сеть стала лучше и чище – без рекламного мусора и пустословия, только простое человеческое общение. В интернете Хаксли чувствовал биение человеческих сердец, боль и отчаяние, веру и надежду. Именно там Эд печатал свои репортажи и по откликам узнавал, как нужны они очень и очень многим.
