и помирать будет.
– Дерзок ты, отец Филипп, на язык, даже заточение тебе на пользу не пошло. Впрочем, не ожидал я другого ответа. На этот счет у меня от государя тоже строгий наказ имеется. Эй, молодцы! – крикнул Григорий, и тотчас на его оклик в келью протиснулись четыре опришника.
Черными кафтанами опришники напоминали монахов, вот только метлы у пояса указывали на то, что у них другой чин, да еще, может быть, взгляд не так смирен, как у чернецов. Божьи избранники смотрят покорно, а если склоняют голову, то до самой земли, а эти загромыхали сапожищами о каменные плиты, как будто не порог кельи переступили, а в корчму забрели.
– Чего изволишь, Григорий Лукьянович?
– Придушите отца Филиппа, – коротко распорядился Григорий Лукьянович, – да чтоб не пикнул!
Опришники дружно навалились на старика. Зашелся сдавленным хрипом святейший и затих, распластавшись.
Малюта вышел во двор, а следом за ним неслышно ступали опришники.
– Почил старец Филипп, – вымолвил Григорий Лукьянович в толпу монахов, поджидавших опришников. – Мы в келью вошли, а он и не дышит. Жаль… Праведный был старик. – И, отвечая на немой вопрос монахов, продолжил: – Государь у Филиппа хотел благословение просить. К Великому Новгороду мы идем, смуту наказывать. Новгородцы ливонцам служить пожелали. Ну, чего застыли? – сурово прикрикнул Малюта на обомлевших чернецов. – К отцу Филиппу идите, обмойте.
– Матушка! Государыня Мария! – вбежала в покои царицы взволнованная Марфа Никитишна. – Царь Челяднина-Федорова порешил!
После смерти Анастасии Романовны боярыня Марфа не отдалилась от дворца. Совсем неожиданно для многих она получила расположение Марии Темрюковны, которая частенько спрашивала у ближней боярыни совета и не без помощи старухи постигала хитрость московского двора.
Дружба государыни и боярыни началась с того, что Марфа Никитишна учила черкешенку русскому языку, а затем стала приоткрывать дворцовые тайны, которые всегда были надежно спрятаны от постороннего взгляда.
Скоро черкешенка убедилась в том, что выбор сделан был удачно. Проведя десятилетия во дворе московских царей, боярыня была посвящена едва ли не во все дворцовые тайны. Она знала слабости царя Ивана, как свои собственные, и спешила делиться ценными наблюдениями с черкешенкой. Мария всегда щедро расплачивалась за преданность и одаривала ближнюю боярыню не только перстнями, но и посудой с царского стола.
Мария Темрюковна обладала пылким умом и научилась блестяще использовать слабости своего венценосного мужа. Царица сумела усилить свое влияние не только на Ивана, но и на весь московский дворец. Незаметно для государя Мария стала одной из первых фигур в Москве и подкладывала под бок сластолюбивого царя сенных девок, которые следили за ним куда пристальнее, чем горделивые Шуйские.
Мария Темрюковна знала о государе почти все, порой ей казалось, что она могла угадать, о чем думает Иван. Царица
