но оборудованном кабинете, где всё под рукой, но в то же время ничто не мешает и не отвлекает, в удобном дорогом кресле сидел человек средних лет. Электрический свет был выключен, и в предрассветном полумраке, а дело было перед рассветом, он казался современной вариацией Роденовского «Мыслителя». Выглядел он, мягко говоря… проблемы, бессонные ночи с постоянно повторяющимся кошмаром в редкие минуты сна, личные неурядицы, а в довершение ещё и этот странный телефонный звонок из прошлого, которое он всеми силами пытался забыть:
– Сергей Николаевич?
– Да.
– Выслушайте меня внимательно. От этого очень многое зависит. – Он говорил, старательно подбирая слова.
– Знаете, что… – попытался оборвать его Сергей Николаевич.
– Дюльсендорф. Карл Дюльсендорф. Надеюсь, вам это имя о чём-то говорит?
– Вы? – Сергея Николаевича бросило в жар. Он вспомнил этот голос.
– Узнали?
– Но я…
– Знаю. Поэтому вы ещё живы.
– Чего вы хотите?
– У нас с вами осталось одно нерешённое дело.
– Какое?
– Я хочу вернуть себе то, что по праву принадлежит мне.
– Что?
– У вас есть то, что принадлежит мне.
– Я не понимаю…
– Встретимся на рассвете, – перебил его собеседник и положил трубку.
Сергей Николаевич сидел, полностью погружённый в себя, упразднив, отбросив, сдав в утиль то, что мы называем забавным словом «вне». Для него «вне» больше не существовало, как не существовало солнечного света, пробивающегося сквозь занавески, истлевшей до фильтра и давно уже потухшей сигареты на дорогом столе, рядом с пепельницей, и миллиона других мелочей, которые вкупе и создают нашу с вами реальность.
Мыслитель… Шутник вы, наверно, товарищ Роден. Кто же в таком состоянии мыслит. Это, скорее, сродни анабиозу хладнокровных, когда остывание приводит к замедлению, практически к остановке внутренних биологических часов, радикальное решение вопроса, вычёркивание неблагоприятных условий из собственной биографии за счёт киномонтажа, удаления нежелательных элементов реальности. Эстетически приемлемый вариант тумблера в положении выключено… Мыслитель…
– Сергей Николаевич? – услышал он голос собеседника.
Напротив, в кресле для посетителей, сидел странного вида субъект. Широкий бесформенный плащ, смешная широкополая шляпа. Он был похож на персонажа шпионского мультсериала.
– Не надо включать свет, – опередил он Сергея Николаевича.
Но как? Мимо охраны, мимо не спавшего (за такие деньги на работе спать не полагалось) секретаря?
– Не будем отвлекаться на ерунду, – гость словно бы угадал его мысли. – У меня мало времени, да и вы человек занятой. Я перейду сразу к делу. Речь идёт об одном сне.
– О чём?!
– Вы случайно присвоили мой сон. Вам он совершенно ни к чему, учитывая те суммы, которые вы оставляете психиатру. Я думаю, эта сделка устроит нас обоих. Мне сон, ну, а вам душевный покой. Поверьте, многие ваши неприятности из-за этого сна.
«Это сон, глупый, дурацкий сон», – думал Сергей Николаевич, рациональное сознание которого было не в состоянии воспринять абсурд происходящего.
– Тогда, тем более, давайте покончим с делом и разойдёмся, – словно прочитал его мысли гость.
– Что вам нужно?
– Я же говорил, сон. Или вы меня не поняли?
– Я не понимаю…
– Вы согласны или нет?
– Согласен.
– Вот и хорошо. Сядьте поудобней, расслабьтесь, закройте глаза…
Глава 1
Когда это началось или произошло впервые? Возможно, уже с рождения я был отмечен ее проклятием или благословением, не знаю. По крайней мере, сколько я себя помню, она всегда была в моей жизни. Среднего роста, изящная, в длинном пальто тёмного цвета и ботиках на шнурках под цвет пальто, к которым не приставали ни пыль, ни грязь. Женщина-тайна, она превратилась сначала в тайну, а потом, по мере моего взросления, в женщину моей жизни, роковую женщину моей жизни.
Она приходила во сне. Мы встречались с ней в Городе, именно в Городе с большой буквы (но об этом позже), на центральных улицах в часы пик, или во время прилива человеческого моря. Обычно я куда-то спешил или опаздывал. Я бежал, вернее, шёл, стараясь пробиться сквозь человеческий поток, или пытался взять штурмом автобус, в котором уже было в несколько раз больше людей, чем он мог вместить. Тогда-то и появлялась
